118 
– Почему ты так в этом уверен? – удивился Дарк. – Графиня могла и солгать, ведя собственную, непонятную нам игру.
– Могла, – утвердительно кивнул старик головой, – но не солгала. Румбиро сам мне признался. Не забывай, мы старые друзья и часто прикрывали друг другу спину.
– Послушай, Фламер, почему ты уверен, что гном говорит тебе правду?! Когда-то вы дружили, но сколько с тех пор лет прошло…
– Я тебе как-нибудь потом объясню, что такое настоящая дружба, – ответил старый вояка, пытаясь кружкой выскрести остатки пива со дна опустевшего бочонка, – а сейчас давай обойдемся без лишних вопросов, просто доверься мне!
– Хорошо, я не буду ни о чем спрашивать, но что же нам делать? Идти ли мне к Диверто и закладывать Пауля или дождаться торговца и поговорить с ним начистоту?
– Ни то, ни другое, – внезапно ответил Фламер, и впервые за время встречи на его лице появилась привычная, чуть-чуть загадочная улыбка. – Итак, солдат, слушай план боевых действий. Прежде всего, ты идешь наверх, приводишь в божеский вид Ильзу, и пусть она завтра по утрянке идет к своим, я имею в виду, ищет тот отряд лесных стрелков, что обстрелял вас на дороге. Уверен, что Гаврия они из храма прихватили, когда по нашим следам шли… Даю тебе время до пяти утра. Завтра, с первыми лучами солнца, мы отправимся в гости к моему брату Мартину, разговор у него к тебе важный есть, после чего к вечеру возвращаемся обратно, «чистим перья», а затем уж только и непременно вдвоем прижимаем к стенке твоего многоликого друга – торгаша. Вопросы есть?
Дарк отрицательно покачал головой вместо того, чтобы по-армейски бойко отрапортовать: «Никак нет». Время скитаний уже, кажется, окончательно отвратило его от солдатских привычек.
– Тогда чего ждешь? – весело спросил усач Анри, игриво подмигивая другу. – А ну, пошел успокаивать красавицу!
* * *
Все страхи перед будущим и все напасти минувших дней исчезли, ушли в самый отдаленный закуток сознания, как только он переступил порог комнаты. Ильза накинулась на него, повалила на кровать и прижала весом своего сильного, гибкого тела. Ее сочные, влажные губы впились в рот капитана и задушили родившиеся у него в голове мысли, не дав им вырваться наружу и обрести форму никому не нужных слов.
Дарк потерял возможность не только двигаться, но и думать. Реальность уплывала куда-то вдаль, и он хотел лишь одного – зафиксировать, не потерять приятную негу томного состояния. Он чувствовал сильные, но ласково-нежные прикосновения рук, ощущал возбужденность дыхания и гибкие движения горячего тела. Состояние неги неожиданно ушло, оно сменилось диким желанием, желанием ответить на ласки, желанием обладать этим прекрасным телом…
Потом он долго пытался вспомнить, как же прошла ночь, продлившаяся по его внутренним ощущениям всего несколько недолгих минут, но память не желала делиться с ним воспоминаниями. Все, что он помнил, – отрывки безудержной игры тел и ощущение растворения в чем-то теплом, мягком, приятном.
Уже было раннее утро, Дарк молча лежал в постели, крепко обняв любимую и гладя рукой золотистые кудряшки, запомнившиеся ему еще с первой минуты их встречи. Он не знал, чего ему больше хотелось: повторить действо безумной ночи или продлить эти прекрасные минуты расслабления? Но, к сожалению, счастье не вечно и даже хуже – оно мимолетно, как птица, разрезающая крылом в полете серые будни нашего бытия.
Легкими, едва ощутимыми поцелуями он разбудил девушку. Она сначала сморщилась, мягко улыбнулась, промурлыкала что-то в ответ, как котенок, и снова закрыла глаза. Будить ее не хотелось, но обстоятельства бывают жестоки…
– Ильза, проснись! – шептал он все настойчивее и настойчивее, пока девушка совсем не открыла сонных глаз.
– Ну, что такое? Дай поспать… – недовольно промурлыкала она в ответ.
– Мне пора уходить.
Ильза сразу очнулась и вскочила с постели. Ее большие и пронизывающие насквозь умные глаза смотрели на него с вопросом, ожидая подробных разъяснений.
– Вчера не успел тебе сказать, – продолжил он, чувствуя какую-то неловкость и смущение, – вернулся Фламер, и нам надо отлучиться из города, но ненадолго, дня на два.
Ильза в ответ кивнула в знак согласия и начала быстро одеваться. Ласковый котенок вновь превратился в неприступную и грозную воительницу.
– Я скоро буду готова, – бросила она, надев, прежде всего, сапоги, а уж потом потянувшись к платью.
118 
