35 
– Так мужики – сваливаем. Я не знаю, что за идиот спрятал золото в таком ненадежном месте, но его надо срочно вытаскивать, пока тут все не обвалилось и не затопилось.
Змей, окинув взглядом штабели, представил перспективы и, передернувшись всем телом, робко поинтересовался:
– Нам вытаскивать?
– Щаз! Ты что, за грузчика меня держишь? Выходим наверх, связываемся с командованием, и пусть оно быстренько начинает шевелиться.
Окрыленный моими словами, Женька тут же, пока я не передумал, рванул в коридор. Пришлось даже несколько умерить его прыть:
– Ты не очень торопись. Кто нас подсаживать будет? Сам-то уже мокрый, поэтому тебе терять нечего. А мы сухие и почти чистые, так что пойдешь последним.
– Есть!
Когда я выбрался в верхний коридор, то застал ту же картину, что и была перед спуском. Пленный с очень мрачным видом сидел на полу между моими ребятами, а Гек что-то поучительно выговаривал Искалиеву. Увидев меня, он замолчал и спросил:
– Ну как там?
– «Там» все просто замечательно, но нам сейчас надо торопиться.
И перейдя на немецкий, обратился к «языку»:
– Феликс, выход на Фридрихштрассе далеко отсюда?
Гильденбрандт несколько секунд молчал и, когда я уже хотел дать ему затрещину, наконец выпал из мрачных дум и ответил:
– Полчаса ходу от того блока, где вы меня взяли.
– Он не заминирован?
– Нет. Мы ведь именно через него на поверхность попадали…
Понятненько… Дождавшись, когда из пролома вылезут остальные, обращаясь к ним, сказал:
– Будем выходить возле гаражей. Через ту паутину, которую мы прошли, раненого не протащить. Да и тралить ее тоже не очень хочется… Там бабахнет, а здесь может все обвалиться. Понимаю, место минирования далеко, но лучше перебдеть. Поэтому, Жан…
– Я!
Вытянувшийся по стойке смирно Даурен ел командира глазами, и я, усмехнувшись, продолжил:
– Вольно, блин… В общем так, Жан, возвращаешься обратно, только через закладку осторожно проходи. Когда вернешься в замковый двор, берешь за хобот Одинцова с машинами и следуете к гаражам на Фридрихштрассе. Я не знаю, где они находятся, но старлей должен быть в курсе. Там и встретимся. Название улицы не забудешь?
Видно было, что мой вопрос обидел Искалиева, поэтому, потемнев лицом, он, вытянувшись еще больше, коротко ответил:
– Никак нет! На память не жалуюсь!
– Да ты не злись! Название нерусское, поэтому не хотелось бы, чтобы транспорт нас ждал на какой-нибудь Франкштрассе…
– Фридрихштрассе названа в честь прусского короля из династии Гогенцоллернов, поэтому спутать тяжело.
Удивленный тем, что сержант без запинки произнес неудобоваримое название старинной династии, я только крякнул и ответил:
– Понял… Все предыдущие претензии снимаются. А сейчас, Даурен, давай – бегом! – И обращаясь к остальным, добавил: – Подъем! Мы тоже выдвигаемся.
Гек, поправив автомат, поинтересовался:
– Часовых оставлять не будем?
– Зачем? Чтобы это все вытащить, хотя бы в верхний коридор, взвод полдня пахать должен. Так что – оно здесь неизвестно сколько лежало, поэтому еще пару часов полежит без проблем. А нам еще раненого на себе тащить. Поэтому – шагом марш!
И мы, подхватив закряхтевшего Гильденбрандта, быстрым шагом двинули в темноту коридоров.
* * *
Та-та-та-тах! Фьють, фьють!
Очередь, пройдя над головой, выбила кирпичную крошку из стены гаража, заставив меня нырнуть обратно за дверь. Не понял юмора… Это что за херня? Ни «здрасте», ни «до свидания», а просто молча сразу начали садить на поражение. Интересно – кто там такой умный?
Вообще, пока мы топали подземными коридорами, таща на себе вовсе не легонького фрица, я прикидывал разные варианты встречи с поверхностью, но на подобное совершенно не рассчитывал. В лучшем случае первым нас встретил бы Одинцов. Он все-таки на колесах и доехать до этих гаражей должен был быстрее, чем мы дойти пехом. Присутствовал и второй вариант – по каким-то причинам старлей задерживается, а мы натыкаемся на патруль. Тоже ничего страшного – документы и пропуска у нас в порядке, так что встреча с патрулем не грозила долгими разбирательствами.
Поэтому, когда наша компания дошла до тупика, заканчивающегося короткой лестницей, ведущей вверх, я в самом радужном настроении обернулся на немца, взглядом спрашивая, что делать дальше. Феликс, висящий на плечах Шарафутдинова, понял меня правильно и, стирая со лба испарину, ответил:
35 
