Особенно,... 
103 
Пока мужики подтаскивали и грузили в кузов убитых, я извинившись, оттащил англичанина в сторону и достав нож, приступил к потрошению. Взялся столь рьяно, помня, как эта падла на меня ноги складывала, что рыжий, сначала глухо орал, уткнувшись мордой в битые кирпичи, а потом начал вываливать информацию. Оказывается, они были уверены, что я утоп. В глубокой печали и ожидании грядущих звездюлей от начальства, приехали к месту посадки самолёта. Но улетел только Сэм, с остальными двумя лимонниками. Дик, оставался во Франции инструктором и координатором этого района. А вчера днём, к ним выпучив глаза прискакал один из местных макизаров, который клялся, что видел утопленника живым и здоровым, в компании местного русского. Рыжий в потустороннюю жизнь закономерно не поверил, но слова насчёт русского эмигранта, заставили его напрячься и на всякий случай, он сам рванул посмотреть живого мертвеца. Убедившись, что прихрамывающий человек, совершающий променад возле шато и есть тот самый прыткий дипломат, Дик, чуть не обделался от восторга. Он тут же собрал весь свои отряд и разработал план операции. Начальству, помня совсем недавний конфуз, решил ничего не докладывать. Думал, сначала захватить бывшего пленника по-новой, а потом, триумфально преподнести его, полностью реабилитируясь перед командованием и попутно опуская ниже плинтуса, желтозубого Сэма. Все мелочи вроде были учтены, но вот на наличие пулемёта в упор, он никак не рассчитывал. И соответственно на такое количество русских тоже. Теперь жалеет, что не провёл более доскональную разведку и поторопился. Но, как говориться, поздно пить боржоми, когда почки отвалились...
Поняв, что все, кто знал о моём воскрешении, находятся здесь, я сильно повеселел. И побежал делиться этой новостью с Мишкой. Он тоже порадовался. А позже, выяснив, что рыжий ни хрена не знает, откуда у англичан могла появиться информация относительно нашей миссии я, без особых угрызений совести приобщил Дика к трупам в кузове. Подраненного француза мужики после допроса тоже ухлопали.
Когда ночь уже стала меняться серой мглой, Мишка с Седым погнали грузовик к известному Кравцову глубокому, шикарному омуту, а мы пошли в дом. Очень кстати поваливший снег постепенно скрывал все следы прошедшего боя. Такими темпами, через час тут будет нетронутая целина и не одна собака не догадается о ночной стычке...
Кстати, бой не вызвал никакого ажиотажа в Сент-Антуане. Там просто ничего не слышали. Михаил, специально на следующий день ездил туда, пообщаться со знакомыми жандармами. И они, пребывая в блаженной неге и расслабленности от качественного вина, привезённого приятелем, так и не задали ему ни одного вопроса относительно ночного шума. Выходит, правильно было предположение, что холмы и лесок надёжно скроют все звуки. Да и расстояние в десять километров давало о себе знать. Мы же не с орудий там лупили... Что же касается случайных свидетелей, то зимой в пять утра, в сельской местности Франции все спят, так что с этой стороны подвоха тоже не ожидалось. Но несколько дней, всё равно провёл в напряжении.
Потом, когда окончательно успокоился, попробовал связаться со своими. Я до этого как-то особо не задумывался, но когда Михаил, сказал, что ему надо позвонить в Лион, меня как по башке стукнуло! Блин! Тут же Европа и с телефонизацией всё нормально! У Кравцовых в доме, правда, телефона не было, и они звонили из Сент-Антуана. Я было заподпрыгивал ехать с Михаилом, но потом резко остыл. Телефона Алёнки не знал. Из головы просто вылетело спросить. А звонить в гостиницу — вообще полная глупость. Санин с ребятами уже должен был давно уехать. Поэтому, искать там заокеанских бизнесменов, смысла нет. Но если их всё-таки, после ночного шухера замели, то ещё и опасно, так как телефон вполне мог быть на контроле у гестапо...
А ещё через две недели, мы прощались с гостеприимными хозяевами шато. Мы, это — я, Птицын и младший Кравцов. Мишка, снабдив гостей хорошими документами, взялся довезти нас до Оранжа, а если понадобится то и до Марселя. А Игорь, единственный из отряда решивший, не взирая на трудности, пробиваться со мной в Союз. У него там жена с дочкой остались, поэтому Птицын все эти годы думая, как они с ума сходят, места себе не находил. Остальные ребята прикинули, что будут воевать здесь до конца. А вот когда наша армия подойдёт ближе, тогда и можно будет на соединение с ней выдвигаться. Я же, предполагая, как их будет трясти впоследствии особый отдел, сказал, чтобы при попадании к особистам сразу говорили, что работают на Колдуна. Тогда сильно мурыжить, точно не будут. И ещё оставил свой московский адрес старому генералу. Может такое действие и было грубым нарушением конспирации, но эти люди мне очень крупно помогли и я считал себя обязанным. А самое главное, оказывается, наобщавшись со мной, Аристарх Викторович решился таки возвращаться в Союз. Если учесть, что Кравцов старший обладал немалым весом среди русских во Франции, то они явно не в одиночку приедут. И я собирался костьми лечь, но не допустить по отношению к бывшим эмигрантам, никакого беспредела от Советской власти. Его возможно и не будет, но страховка в виде адреса никогда не помешает.
103 
