Особенно,... 
68 
— Ты что — мысли на расстоянии читаешь? Я только сейчас тебе звонить хотел. Тебя товарищ комиссар госбезопасности второго ранга вызывает.
Ага! Соскучился Иван Петрович! А может, просто испугался. Лисов ведь, целую неделю себя никак не проявлял. Вот он и насторожился, очередного фортеля ожидаючи. Стукнув пару раз в массивную дубовую дверь и, не дожидаясь ответа, вошёл в кабинет.
— Здравия желаю, товарищ полковник! Ой! Извините, товарищ генерал-полковник!
Это я так фрондерствовал с обращением, стараясь наедине называть командира армейским, а не гэбэшным званием. Хотя он и не возражал особо, тем более что с нового года все эти ранги будут упраздняться и приводится в соответствие обычным воинским званиям. Колычев, который стоял возле огромной, во всю стену карты мира, обернулся и, увидев меня, заулыбался:
— О, Илья, что-то я давно о тебе не слышал. Признавайся, чего затихарился? Опять что-нибудь беззаконное готовишь?
Я на эти слова, даже слегка обиделся. Пашешь тут, как конь, а тебя в каверзах подозревают... Поэтому, улыбаться в ответ не стал, а положив папку на стол, хмуро сказал:
— Никак нет! Работал по вашему заданию. Вот, можете ознакомиться с результатами.
Командир, подойдя ближе, развязал тесёмочки и, начав читать, только удивлённо хмыкнул. Пробежав несколько страниц, глянул на меня, сказав:
— Молодец, товарищ подполковник! Очень хорошо! Но я с этим позже ознакомлюсь, а сейчас вызвал тебя по другому поводу. Ты помнишь, в сорок втором, в Крыму, немецкого танкиста пытался завербовать? Я тогда ещё сказал, что более худшей попытки и представить себе трудно...
Ха! Ещё бы не помнить. Я этого наивного «африканца» в расход не пустил чисто из жалости. Уж очень он не от мира сего был, несмотря на Железный крест на пузе. Немчик, в Африке, воюя с англичанами, вовсю из себя рыцаря изображал и, приехав в отпуск к брату на Восточный фронт, полностью охренел от увиденного. Да и по-русски этот потомок Гогенштауфенов болтал достаточно свободно. Вот мы с ним сначала пообщались, а потом у меня рука не поднялась его резать. Я сделал вид, что его вербанул, он сделал вид, что согласился с вербовкой, и мы разбежались. Поэтому, пожав плечами, ответил:
— Конечно, помню. А что, неужели эта царская морда, на связь вышла?
— Гельмут фон Браун, или как ты выразился «царская морда», на связь вышел почти два месяца назад — ещё в середине октября.
— Во как! А мне почему не сказали?
Колычев на глупый вопрос даже отвечать не стал и продолжил:
— За это время очень многое изменилось. Если в начале он выступал от небольшой группы своих друзей и родственников, то теперь, через него на нас вышли очень серьёзные люди. Несколько ведущих промышленников и часть генералитета Германии. На прошлой неделе, как ты знаешь, наши войска перешли границу СССР уже на всём её протяжении. Блокирование Румынии и вывод её из войны дело даже не месяцев, а недель. Финляндия, так же собирается подписать с нами договор. Видно, всё это немцев сильно подстегнуло к форсированию переговоров. Но фон Браун настаивает на присутствии в переговорном процессе некого «Колдуна», с которого у него всё и началось. Браун, к сегодняшнему дню, обладает уже достаточным весом, так что проигнорировать его просьбу мы не можем.
Иван Петрович прошёлся по кабинету и, наконец, выложив пачку папирос на стол, предложил садиться. Закурив, он некоторое время молча смотрел на меня, а потом раздражённо спросил:
— Что ты ему тогда такого наплёл, от чего этот аристократ к тебе, как к пророку относится? И остальные с его лёгкой руки тоже... Мы бы конечно могли проигнорировать и эту просьбу, да и вообще переговоры, но, в случае их удачного завершения, речь пойдёт о сохранении жизней сотен тысяч, если не миллионов наших солдат.
Фигассе! Вот это номер! Слегка обалдев от этих цифр, поинтересовался:
— А о чём переговоры?
— Они готовы, в случае их удачного завершения, самостоятельно убрать Гитлера и его верхушку. А также, вести предварительный разговор об условиях капитуляции Германии. Вот так вот... Так, что ты тогда сказал этому танкисту?
— Ничего особенного. Чуть-чуть предсказал будущее его страны и ещё немного приврал при этом. Да я уже не помню точно! Сколько времени прошло!
Колычев катнул желваками и очень убедительно сказал:
— Придётся всё вспомнить. И желательно дословно. От этого слишком многое зависит.
68 
