99 
— Глаза к делу не пришьешь. Вывод-то какой?
Алексей вздохнул:
— А вывода — нет. Ведь если оставить голые факты, то получается, как будто тебя заморозили лет шесть-семь назад и только сейчас разморозили. Но этого не может быть.
Я фыркнул:
— Угу, или как вариант — все эти годы я провел в коме и, выйдя из нее, тут же познакомился с тобой.
— Для бывшего коматозника, ты чересчур бодр, свеж и прыток. И это сильно удивляет…
Закурив, я спокойно ответил:
— А вот не преумножай сущности — не будешь удивляться. Просто в силу своего журналистского прошлого и общей социальной позиции ты не представляешь, что есть люди, которые действительно не интересуются ни политикой, ни новостями. Вообще! И для тебя это настолько странно, что ты готов скорее поверить в шустрого коматозника, чем признать существование такой категории людей.
Смущенный моими словами Ванин задумался, а потом пожал плечами:
— М-да, уел. Так я этот вопрос не рассматривал… Просто для плюющего на политику, ты как-то чересчур эмоционально реагировал на мои рассказы. Это и удивило…
— Дык, я же человек! Раньше я про такие новости просто не знал. А как узнал, то обалдел и возмутился!
Судя по лицу Алексея, эти слова его до конца не убедили, но он, видя мое раздражение, только пробурчал:
— Угу — новости… Им уже лет шесть, этим "новостям"… — а потом, меняя тему, поинтересовался: А с Ловягиным как поступим? У тебя в Юрьево есть завязки в больнице?
Этот вопрос я уже обмозговал, поэтому ответил сразу:
— Завязок нет, но это делу не помеха. Нам ведь сложную и долгую операцию делать не надо, так — рану почистить и все. А потом, уколы мы и сами ставить сумеем. Значит, будем играть нагло и жестко. Я с Толяном иду в больницу, беру хирурга за жабры и он все быстро делает.
— Как?
— Каком кверху! Отловлю доктора, зажму в углу и объясню политику. Скажу, что ейской братве врачебная помощь нужна. Сделает все как надо — получит сто баксов. А за любой косяк, валим и его и его семью. В общем — закошмарю и ствол продемонстрирую. Как думаешь, что он после этого выберет, деньги или законопослушание?
Ванин передернулся, видно представив себе состояние хирурга после такого ультиматума, а я добавил:
— Кстати, именно этот вариант предлагался в Воронеже. Но некоторые чересчур щепетильные и осторожные начали возражать, поэтому теперь мы имеем кучу проблем.
Алексей смущенно заерзал и опять быстренько перевел разговор на другое:
— Ты говорил, что будешь звонить и говорить про тех полицейских, которые остались связанными в машине. Не думал, что по звонку могут отследить направление, в котором мы едем?
Выкидывая окурок и закрывая форточку, я пояснил:
— Никаких звонков не будет. Там четверо здоровых мужиков и уж общими усилиями освободиться они как-нибудь сумеют. Не сразу, конечно, так что часов шесть-семь у нас есть. Но по-любому, в Шахтах надо машину бросать и дальше добираться на перекладных.
— Бросать?!
— А ты как думал? "УАЗик" засвечен по самое "не могу". И Шахты — это еще самый лучший вариант. По-хорошему, нам уже в Миллерово надо пересаживаться. Кстати, еще хочу сказать — так как в больничке стояли камеры, то твой фейс тоже засвечен. Но нет худа без добра — поповская растительность на голове была хорошей маскировкой. И если от нее избавиться…
Убитый известием о скорой потере машины, Ванин уныло поинтересовался:
— В смысле — избавиться? Это ты на что сейчас намекаешь?
— Не намекаю, а прямо приказываю: усы, бороду и шевелюру — долой! Я там машинку для стрижки, аккумуляторную прикупил, так что все оформим за пятнадцать минут и в лучшем виде!
А потом, глядя на пришибленного Леху, дружески пихнул его в бок:
— Чего нос повесил? Ты радуйся, что в магазе краски не было, а то бы еще и масть поменял!
Будущий расстрига только рукой махнул:
— Да я не из-за этого… Просто без колес нам совсем плохо придется… У Толика, вроде опять температура поднялась и как мы его дальше потащим?
М-да, вопрос, конечно, интересный… Глянув в окошко, отделяющее салон от кабины и увидев барышень хлопочущих возле полулежащего на лавке Ловягина, я только вздохнул. А ведь Ванин прав. Сам Толян, похоже, не ходок. Точнее ходить он может, но шатаясь и до первого мента. Значит — вокзалы нам не подходят. И частники такую толпу просто не повезут. Тут ведь не просто машина нужна, а нечто вроде микроавтобуса. Можно конечно разделиться, но как? С раненым должен быть хоть один мужик, но я сам без документов, поэтому отпадаю, а отрывать Ванина от семьи тоже как-то не очень…
99 
