128 
Весной 1904 кассационное разбирательство в Петербурге было уже и публичным [1158]. И в 1905 кишинёвский погром ещё раз рассматривался в Сенате, там выступал Винавер, ничего нового не доказав.
А ведь российскому царскому правительству был подан урок в кишинёвском погроме: что государство, попускающее такую резню, постыдно недееспособно. Но этот урок был бы ясен и без ядовитых подделок, без накладки ложных красок. Почему истина кишинёвского погрома показалась недостаточной? Похоже: потому, что в истине правительство выглядело бы, каким оно и было, – косным стеснителем евреев, хотя неуверенным, непоследовательным. Зато путём лжи оно было представлено – искусным, ещё как уверенным и бесконечно злым гонителем их. Такой враг мог быть достоин только уничтожения.
Российское правительство, давно уже менее всего успевавшее на международной сцене, – ни тогда ни затем не поняло, какое грандиозное мировое поражение оно понесло здесь. Погром этот лёг дёготным пятном на всю российскую историю, на мировые представшения о России в целом, – и чёрное зарево его предвозвестило и ускорило все близкие сотрясения нашей страны.
Глава 9.
В революцию 1905
Кишинёвский погром произвёл сотрясательное, неизгладимое впечатление на российское еврейство. Жаботинский: Кишинёв – это «меж[а], разграничивающ[ая] две эпохи, две психологии». Российские евреи испытывали не просто чувство скорби, но в глубине «что-то такое, из-за чего почти забывалась самая скорбь, – это был позор» [1159]. «Кишинёвская резня сыграла крупную роль в нашем общественном сознании, потому что мы тогда обратили внимание на еврейскую трусость» [1160].
При уже виденной нами слабости полиции и плохой поворотливости российских властей – вполне естественно, что евреям пришла в голову мысль: а не надеяться на защиту от властей? а создавать свои вооружённые отряды и применять оружие самим? К тому призывала их и группа видных деятелей: и писателей – Дубнов, Ахад-Гаам, Ровницкий, Бен-Ами, Бялик: «Братья… перестаньте плакать и молить о пощаде. Не ждите помощи от своих врагов. Пусть вам поможет ваша собственная рука» [1161].
Такие призывы «действовали на еврейскую молодёжь, как электрический ток» [1162]. И в накалённой обстановке после кишинёвского погрома стали быстро создаваться еврейские «отряды самообороны» в разных местах черты оседлости. Средства на такие отряды «давало обычно еврейское общество» [1163], а контрабандный ввоз оружия из-за границы был для евреев вполне осуществим. Часто оружие получали и незрелые юнцы.
Вооружённых группировок среди христианского населения правительство не обнаруживало. С бомбами террористов боролось как могло. Когда же стали появляться боевые отряды, то также естественно, что правительство усмотрело в том начало полного беззакония, начатки гражданской войны – и отряды такие запрещало, сколько у него было сил и досмотра. (И сегодня повсюду в мире осуждаются и запрещаются «незаконные военизированные формирования».)
Весьма боевой такой отряд создался в Гомеле под руководством местного комитета Бунда. Ещё 1 марта 1903 гомельский комитет Бунда провёл «празднование» «казни Александра II» [1164]. При примерном равенстве в Гомеле христианского и еврейского населения [1165] и крайней решимости здешних еврейских социалистов, формирование вооружённых еврейских отрядов приняло особо энергичную форму. Созданная здесь еврейская самооборона проявила себя во время происшествий 29 августа и 1 сентября 1903 – гомельского погрома.
Гомельский погром, по судебному заключению, был обоюдным: и христиане и евреи нападали друг на друга.
Приходится рассмотреть привременные официальные документы, в данном случае – судебное Обвинительное заключение по гомельскому делу, основанное на немедленных полицейских донесениях. (Полицейские донесения в России в ходе XX века неоднократно доказали свою отчётливую безукоризненную точность – вплоть до суматошных февральских дней 1917 года, до самого того момента, когда полицейские участки Петрограда уже были обложены восставшими, сжигались, и точная информация оборвалась и для всех нас.)
Обвинительный акт на гомельском процессе гласит следующее. «Еврейское население… стало запасаться оружием и организовывать кружки самообороны на случай возникновения противоеврейских беспорядков… Некоторые из гомельских обывателей имели возможность наблюдать целые учения еврейской молодёжи, на которых собирались за городом человек до ста участников и упражнялись в стрельбе из револьверов» [1166].
1158
Фрумкин // KPE– 1, с. 60-61.
1159
Вл. Жаботинский. Введение // Х.Н. Бялик. Песни и поэмы. СПб.: Изд. Зальцман, 1914, с. 42-43.
1160
Вл. Жаботинский. В траурные дни // [Сб.] Фельетоны. СПб.: Типография «Герольд», 1913, с. 25.
1161
М. Кроль. Кишиневский погром 1903 года и Кишиневский погромный процесс // Еврейский мир: Сб. II* (далее – ЕМ-2). Нью-Йорк: Союз русских евреев в Нью-Йорке, 1944, с. 377.
1162
Там же.
1163
С. Диманштейн. Революционное движение среди евреев // [Сб.] 1905: История революционного движения в отдельных очерках (далее – «1905») / Под ред. М.Н. Покровского, т. 3, вып. 1, М.; Л.: ГИЗ, 1927, с. 150.
1164
Н.А. Бухбиндер. Еврейское рабочее движение в Гомеле (1890-1905 г.г.) // Красная летопись: Исторический журнал. Пг.: ГИЗ, 1922, № 2-3, с. 65-69.
1165
Там же, с. 38.
1166
Киевская судебная палата: Дело о гомельском погроме // Право, СПб., 1904, № 44, с. 3041-3042.
128 
