Последние отзывы

  176  

И внушительно: «Царственный дух [Израиля] во всём его могуществе, его трагическ[ая] истори[я] во всём её грандиозном великолепии». – «Кто мы такие, чтобы перед ними оправдываться? кто они такие, чтобы нас допрашивать?» [¹⁴⁴⁵]

И эту последнюю формулировку можно в полноте уважать. Но – с обоесторонним применением. Тем более ни одной нации или вере не дано судить другую.

И призывы о возврате к еврейским корням – никак не впустую прозвучали в те годы. В предреволюционном Петербурге «в кругах русско-еврейской интеллигенции наблюдался высокий подъём интереса к еврейской истории» [¹⁴⁴⁶]. В 1908 в Петербурге прежде существовавшая Еврейская Историко-этнографическая комиссия расширилась и преобразовалась в Еврейское Историко-Этнографическое общество [¹⁴⁴⁷], во главе с М. Винавером. Оно активно и успешно стало собирать архив по истории и этнографии евреев в России и в Польше – ничего подобного не создавала еврейская историческая наука на Западе. Под редакцией С. Дубнова стал выходить журнал «Еврейская старина» [¹⁴⁴⁸]. Одновременно приступили к изданию 16-томной Еврейской энциклопедии (которую мы обильно используем в этой работе) и 15-томной «Истории еврейского народа». Правда, энциклопедия, в своём последнем томе, жалуется: «Передовые круги еврейской интеллигенции… проявляли индифферентное отношение к культурным задачам энциклопедии», увлечась борьбой за внешнее еврейское равноправие [¹⁴⁴⁹].

А в других еврейских головах и грудях, напротив, укреплялось убеждение что будущее российского еврейства неразрывно связано с будущим России. Хотя и «разбросанное по необозримым пространствам и вкрапленное в чужую стихию… русское еврейство было и осознавало себя единым целым. Ибо едина была среда, нас окружавшая… единая культура… Эту единую культуру мы в себя впитывали на всём протяжении страны» [¹⁴⁵⁰].

«Русское еврейство всегда умело связывать свои интересы с интересами всего русского народа. И это было не от благородства характера и не из чувства признательности, а из ощущения исторических реальностей». И – как бы в прямой спор с Жаботинским, да так и есть: «Россия для миллионов её населяющих евреев не случайная остановка в исторических странствованиях Вечного Жида… Русские пути мирового еврейства были и будут исторически самыми значительными. От России нам не уйти, как [и] самой России от нас не уйти» [¹⁴⁵¹].

И даже – настолько не уйти, ещё категоричнее, как выразился депутат 2-й и 3-й Государственных Дум О.Я. Пергамент: «никакое улучшение [и самой] русской внутренней жизни “невозможно без одновременного освобождения евреев от тяготеющего над ними бесправия”» [¹⁴⁵²].

И тут нельзя обойти весьма знаменательную фигуру юриста Г.Б. Слиозберга, одного их тех евреев, кто тесней всего имел дело с российским государством, десятилетиями, то помощник обер-секретаря Сената, то юрисконсульт министерства внутренних дел, и кого многие евреи упрекали, что он привык просить еврейских прав у власть имущих, когда настало время требовать. В своих воспоминаниях он пишет: «Я с детства привык сознавать себя прежде всего евреем. Но уже с самого начала моей сознательной жизни я чувствовал себя и сыном России… Быть хорошим евреем не значит не быть хорошим русским гражданином» [¹⁴⁵³]. – «В нашей работе нам не приходилось преодолевать тех препятствий, которые на каждом шагу ставились польскому еврейству со стороны поляков… В российской государственной жизни мы, евреи по национальности, не составляли чужеродного элемента, так как в России уживались многие национальности, объединённые в русской государственности без попыток поглощения всех прочих со стороны господствующей национальности… Культурные интересы России отнюдь не сталкивались с культурными интересами еврейства. Одна культура как бы дополняла другую» [¹⁴⁵⁴]. И даже с таким полуюмористическим замечанием: по неясности и противоречивости российских законов о евреях ему в 90-е годы «надо было начать творить специальную еврейскую юриспруденцию, с применением методов чисто талмудических» [¹⁴⁵⁵].

А выше того говоря: «Смягчение национального гнёта, испытывавшееся в последние годы, незадолго до того, как Россия вступила в трагическую полосу своей истории, создавало в душах всех русских евреев надежду на то, что постепенно сознание русского еврейства пойдёт по пути заполнения этого сознания творческим содержанием примирения еврейского и русского аспектов в синтезе высшего единства» [¹⁴⁵⁶].

  176