Последние отзывы

  120  

Бэкингем предложил Анне воспользоваться этим торжеством, чтобы с пышной свитой и в его сопровождении прибыть ко двору, дабы ее появление не выглядело возвращением беглянки. Тогда герцог Глостер не станет предавать огласке ее тайное бегство и будет вынужден принять супругу с подобающими почестями. Поскольку рядом с нею будет Бэкингем, Ричард поймет, что его союзник покровительствует Анне, и не захочет обострять с ним отношения, особенно сейчас, когда ему так необходима поддержка. О тайной причине, побудившей ее спешно приехать в Лондон, Анна не проронила ни слова и была благодарна Стаффорду, что тот не допытывался.

Когда на другой день Анна поделилась с Уильямом планом Бэкингема, юноша нашел его вполне приемлемым, однако особого воодушевления не выказал. Он явно ревновал, и отвлечь его от мрачных мыслей ей удалось, лишь сообщив, что ее супруг отнюдь не выказал беспокойства из-за ее бегства и даже объявил, что со дня на день ждет ее в Лондоне.

– Очень трудно понять, леди Анна, что на уме у лорда-протектора. Я не думаю, что Брэкенбери или Тирелл все скрыли от него. Однако то, что нас не преследовали в дороге и до сих пор не оповещено о вашем исчезновении, а наоборот – речь идет о том, что вы скоро объявитесь, – очень странно.

Их разговор был прерван появлением Ральфа Баннастера, который привез для Анны и ее спутника пышные одежды для выезда.

– Милорд Стаффорд просил передать, чтобы вы ждали его после того, как отзвонят nones, – возвестил он, широко улыбаясь и кланяясь Анне.

Присланный Бэкингемом туалет был великолепен: шуршащая малиновая парча новомодного флорентийского кроя. Нижнее платье сплошь расшито золотыми арабесками, рукава узкие, перетянутые золотой тесьмой с прорезями на локтях и у проймы, сквозь которые пышными буфами вздувалось тонкое полотняное белье. Поверх нижнего наряда надевалась распашная накидка наподобие длинной безрукавки, но со шлейфом. Накидка была без единого украшения, и, когда она распахивалась, нижнее платье выглядело еще более роскошным. Головной убор представлял собой шляпку в виде широкого обхватывающего голову валика, позади которого ниспадали воздушные драпировки из нежно-розового муслина, а спереди на лоб на тончайшей цепочке свисала кроваво-красная рубиновая капля.

Когда Анна, блистая всем этим великолепием, под руку с Уильямом Хербертом спустилась во двор, она ощутила на себе множество восхищенных взглядов. Герцог Бэкингем замер, удерживая под уздцы двух коней – вороного белоногого Молнию, которого Анна тотчас узнала, и серую в яблоках лошадь для герцогини. Какой-то гостиничный лакей, забывшись, ошарашенно спросил у герцога, придерживавшего Анне стремя:

– Кто это? Фея или волшебница?

Милорд Бэкингем помог герцогине сесть в седло и, смеясь, ответил:

– Бери выше, приятель, – это же Анна Невиль!

Весть, как и рассчитывал Бэкингем, разнеслась молниеносно. К тому же кортеж, в котором Анна ехала рядом с герцогом Бэкингемом, был великолепен. Далеко впереди бежали вестовые, за ними шли герольды, трубя в сверкающие трубы, следом двигались вымпелоносцы, а уж затем, во главе свиты из пажей, придворных и вельмож – Анна и герцог.

– Вы видите, как встречает вас Лондон! Клянусь Всевышним – быть вам властительницей этого города.

Анна вздрогнула и посмотрела на герцога, но тот, беспечно щурясь, устремил взгляд вперед.

Со всех сторон стекались люди: зазывалы оставили свои места, чтобы взглянуть на дочь знаменитого Уорвика, подмастерья в передниках выбегали из мастерских, няньки поднимали ребятишек повыше.

– Смотри, смотри, дитя мое! Потом сможешь говорить, что видел дочь самого Делателя Королей!

Анна, улыбаясь, смотрела по сторонам, но в глазах ее не было тепла. Она помнила этот город враждебным и угрюмым. Тогда она ехала по тем же улицам с безумным королем Генрихом, и люди едва ли не плевали ей вслед. Она помнила время, когда, словно нищенка, пробиралась по лондонским закоулкам и любой из горожан был готов продать и предать ее. О нет, она ничего не забыла! Ее отец любил этот город, который и его бездумно предал, обвинив во всех своих бедах. Теперь же имя Уорвика было у всех на устах, люди громко славили его и до хрипоты приветствовали его дочь.

Они миновали узкую, кишащую народом Флит-стрит, проехали Темпл-Бар. Впереди начинался славящийся своими дворцами Стренд. Здесь движение кавалькады ускорилось. Герольды отступили, давая проход всадникам, перешедшим на рысь. Впереди показались устремляющиеся к небу шпили Вестминстера. Анна начала волноваться.

  120