14 
Дни шли, и жара пошла на убыль. Размеренная жизнь обители вновь стала действовать на Анну умиротворяюще. Сидя за ткацким станком, собирая у ручья лекарственные травы, обучая Кэтрин чтению, она как будто впервые ощутила тот благодатный покой, которого лишил ее Ричард Глостер. Порой ей казалось невероятным, что что-то может измениться в ее жизни. В Сент-Мартин ле Гран все сестры обязаны были выполнять те или иные работы, но на Анне не лежали какие-либо определенные обязанности. Мать Евлалия никогда не требовала от нее послушания и ничего не имела против, если Анна оставалась сидеть над книгой или просто одиноко прогуливалась у воды.
Однажды в начале осени Анна вместе с двумя монахинями отправилась в сосновый бор, чтобы собрать со стволов поваленных ветром старых сосен древесный лишайник для изготовления зеленой краски для шерсти. День стоял сухой и ясный, пахло прогретой хвоей, и было так тихо, что три женщины еще издали услыхали лязг железа и дробный топот копыт. Вскоре на тропинке под скалой показался небольшой отряд.
– Кто бы они ни были, надо как можно скорее сообщить стражникам в долине, – пугливо крестясь, сказала сестра Геновева. – В округе чума, и еще неизвестно, что принесет с собою этот визит.
Анна молча поставила свою корзину на плечо и двинулась в сторону монастыря. Она подумала прежде всего о Кэтрин, которая вместе с настоятельницей поехала на мельницу.
Она ушла уже далеко вперед, когда обе монахини, которых, несмотря на страх, любопытство заставило замешкаться, вдруг стали окликать ее, твердя, что это приехал герцог Глостер.
Если Анна и испытывала волнение, то внешне это никак не выражалось. Она продолжала стоять с корзиной на плече, глядя на приближающихся всадников. Вскоре она поняла, почему не сразу узнала герцога. Она привыкла видеть его во главе вооруженной свиты, на копьях которой развевались флажки с эмблемой Белого вепря, восседающим на великолепном, словно мифический единорог, белом скакуне, и как было признать Ричарда в простой запыленной накидке купца, восседающего на неприглядном коренастом муле. На его спутников она и вовсе не обратила внимания, ибо они, как и герцог, были сплошь в пыли, а их мулы выглядели изможденными. И лишь когда они оказались совсем близко, Анну вывел из оцепенения высокий женский голос:
– Помилуй Бог, милорд! Но ведь это она! Клянусь небом, это так же верно, как и то, что я верю в Христа и почитаю его Пречистую Матерь.
Чуть приподняв бровь, Анна с некоторым удивлением всмотрелась в эту сидевшую в седле по-мужски женщину в простой суконной накидке. Та, в свою очередь, не сводила с нее удивленных глаз. Ричард Глостер первым соскочил с седла и, учтиво поклонившись Анне, помог сойти с мула своей спутнице, которая оказалась невысокой немолодой дамой. Она слабо охнула, ступив на землю, и несколько минут покачивалась, разминая ноги после непривычной поездки. Однако вскоре выпрямилась и, сбросив капюшон, шагнула к Анне. Несмотря на усталость и запыленную дорожную одежду, она держалась с достоинством, говорящим, что эта дама принадлежит к высшему кругу. У нее были спокойные зеленые глаза и улыбка, напоминающая Анне кого-то.
– Вы не узнаете меня, милая племянница?
Анна опустила на землю корзину и смущенно извинилась. Женщина продолжала улыбаться.
– Немудрено, что вы не узнали свою тетушку Кэт, милая девочка. Ведь последний раз мы виделись с вами, когда вам было не больше десяти лет, и, видит Бог, я и сама не признала бы вас, если бы вы не были так похожи на моего дорогого брата.
Анна окончательно растерялась, но тут ей на выручку пришел Глостер, представив ей супругу лорда Гастингса Екатерину Невиль. Анна почувствовала себя окончательно сконфуженной. Она начисто забыла о существовании этой своей тетушки. Да и немудрено – ведь после свадьбы с Уильямом Гастингсом та исключительно редко появлялась при дворе. Из воспоминаний Анны явилось некое безликое существо, абсолютно растворяющееся на фоне своего рослого и привлекательного супруга. Мягкий мужской голос отвлек Анну от лицезрения леди Гастингс.
– Надеюсь, что меня вы все-таки вспомните, милая племянница?
Рослый и крепкий воин не спеша сошел с мула. Он тоже был в запыленной бесформенной одежде, но на его лоб падала белоснежная челка, а карие глаза под черными бровями смотрели на Анну с нескрываемой иронией.
Разумеется, Анна узнала его.
– Милорд Томас Стенли? Вот странно, никогда раньше вы не называли меня племянницей, хоть и женаты на другой моей тетушке – Элеонор Невиль.
14 
