очень нудно 
173 
Анна молча глядела в лицо Джеймса Тирелла. Дождь уже закончился, но в лесу царил полный мрак, лишь изредка где-то кричала ночная птица. Королева и исповедовавшийся ей убийца были словно одни в целом королевстве, их окружала тьма, их сближал теплый свет огня в очаге. Они словно оказались в каком-то ином мире, и королева уже не знала, жалеет она или осуждает этого человека.
Он говорил негромко, крепко сплетя пальцы рук и не сводя глаз с потрескивающих поленьев. Черный Человек в закоптелой хижине, он больше не пугал Анну. Он рассказывал, как после его отказа убить короля Ланкастера Ричард словно понял, что здесь он более ничего не добьется, и прекратил давать ему подобные поручения. Но Джеймс все еще оставался его наемником и выполнял иные распоряжения, также требующие полной тайны. Он посылал его в отдаленные земли, требовал вербовать нужных людей, вести допросы, выведывать необходимые сведения. И Тирелл выполнял все с удвоенным усердием, только бы вновь не сделаться палачом. Кажется, Глостер оценил его рвение – он стал возвышать его, и поручения становились все более почетными и ответственными. Но отнюдь не всегда. Выступая зачастую представителем и герольдом своего герцога, он одновременно был его тайным поверенным. Он передавал приказы о казнях, присутствовал при пытках, но вместе с тем и являлся к королю Эдуарду с известиями от младшего брата, порой заседал в Королевском совете как доверенное лицо герцога Глостера. Но, поднявшись на такую высоту, он оказался в еще большей зависимости от горбатого дьявола. И он неизменно оставался верным герцогу. Он был из тех немногих, от кого Глостер давно не имел секретов. Они были накрепко связаны своими преступлениями и тайнами.
Ричард щедро платил своему слуге за службу – Тирелл стал начальником пажей герцога, его главным конюшим, получил земли и замок в Суффолке. Он был богат и совершенно одинок. Он стал уважаем, люди кланялись ему, почитали его, но и ненавидели. У него не было ни друзей, ни приятелей, ни жены, ни возлюбленной. Он был Джеймсом Тиреллом, Черным Человеком, вершителем приказов Глостера, поверенным его тайных деяний и преступлений.
– Но одного я все же добился – Ричард более не посылал меня проливать кровь. Для этого у него были другие – те же Дайтон и Форест, которые ради создания видимости входили в мою свиту. У него был Рэтклиф, считавший Ричарда самым великим человеком в королевстве и не раздумывая выполнявший его приказы. Были и другие: Ловелл, Брэкенбери, Кэтсби, продавший Глостеру своего господина Гастингса и ставший после этого ближайшим советником короля. Были и подлинные преступники, взятые из тюрем, – Уилслейтер или Джон Грин. Возможно, именно поэтому меня так поразил приказ, отданный мне королем Ричардом, тайно отправиться в Лондон и умертвить его племянников. Вот тогда я и взбунтовался. Я заявил, что скорее откажусь от всего, что он мне дал, и уеду куда глаза глядят. Быть простым палачом и честно делать свою работу куда достойнее, чем служить ему. А он лишь рассмеялся: «Что же, если маска палача для тебя предпочтительнее рыцарского звания, я могу это устроить. С завтрашнего дня, сэр Джеймс Тирелл, вы приступите к выполнению обязанностей честного палача на Тайнберн-Хилл». Он ушел, заставив меня еще раз заколебаться. Он всегда оказывался сильнее меня. Он был дьяволом, давным-давно купившим мою душу. И я снова сдался. Я знал, что предложение погубить принцев король уже сделал Брэкенбери, но тот отказался. Но Брэкенбери был представителем одного из древнейших родов Англии, и Ричард не мог попросту разделаться с ним. Я же был выкормышем палача, Черным Человеком, которого все ненавидели, и Ричард мог поступить со мной как угодно. И тогда – помилуй меня Господи! – я уступил. Король дал мне в подручные Дайтона и Фореста, и мы из Уорвикшира, где тогда устраивал празднество король Ричард, поскакали в Лондон. Брэкенбери был запуган королем и, беспрекословно отдав мне ключи, покинул Тауэрскую крепость. А я… Всю ночь я просидел в кабачке близ Тауэра, много пил, даже порой полностью теряя рассудок. Но стоило мне выйти на порог и увидеть огни на башнях Тауэра, как я вмиг трезвел, кидался назад и вновь припадал к чаше. Потом словно из тумана возникли Дайтон и Форест, и Дайтон потребовал ключи от Тауэра и именную грамоту от короля. Я был пьян, но в тот миг я почти любил Дайтона. Этот человек, мне казалось, спасает меня. Последнее, что я помню, это связку ключей на столе.
173 
