Особенно,... 
87 
Мередит Куган мало походила на отца, а ее двадцатичетырехлетний старший брат Джош выглядел чуть расплывчатой, смягченной версией Дэша, версией, в которой все угловатые линии и четкие плоскости отца были как бы размыты. Джош обрадовался знакомству с Хани и начал дружелюбно расспрашивать о полете. В это время в комнату вернулась Ванда и перебила его:
— Джош говорил тебе о новой работе в «Фэган Кэн»?
— Нет вроде бы, — ответил Дэш.
— Он собирается стать заведующим бухгалтерией. Расскажи отцу об этом подробнее, Джош! Расскажи, какой важной персоной предстоит тебе стать.
— Не думаю, что это такая уж большая должность, сэр. Но все-таки стабильная работа, а «Фэган» — фирма солидная. Ванда подняла бокал с бурбоном:
— Расскажи отцу, какой у тебя будет прекрасный офис!
— Он очень хорош, сэр.
— На углу четвертого этажа, — сообщила Ванда.
— На углу? — Дэш постарался изобразить заинтересованность. — Так-так…
— Два окна! — Она выставила два пальца на случай, если Дэш окажется не способен воспринять всю грандиозность этого числа на слух.
— Ах, два окна. Это просто замечательно.
В дверь позвонили, и Ванда еще раз извинилась. Дэшу и Джошу стало неловко — каждый был в затруднении, не зная, о чем говорить дальше.
Хани включилась в разговор, чтобы разрядить обстановку:
— Как все-таки плохо, что Джош не работал у тебя в те тяжелые времена, Дэш! Может, он заставил бы этих кровопийц держаться подальше.
Дэш улыбнулся.
Джош посмотрел на него озадаченно:
— Кровопийц?
— Она имеет в виду мои всем известные осложнения с налоговым управлением, — пояснил Дэш. Джош нахмурился.
— Не следует шутить с налоговым управлением, сэр! С некоторыми организациями не так-то просто разделаться. Налоги не предмет для шуток.
Дэш бросил страждущий взгляд на бар.
Прибыли родственники Ванды и Эдварда, и к присутствующим добавилась еще дюжина гостей. У Хани разболелась голова, и она попыталась найти уединенное местечко у громадного фикуса в кадке. Но вскоре краткую паузу прервал слабый проникновенный голос Мередит:
— В шесть часов в гостиной я провожу молитвенное собрание. Хотелось бы, чтобы пришли все.
Ванда воздела вверх руки:
— Ты в своем уме, Мередит? Мне нужно сделать еще миллион вещей, и я не могу терять время на молитвы.
Одна из тетушек деланно хихикнула:
— Извини, Мередит, но мне потребуется уйма времени, чтобы сделать прическу.
Другие гости тоже принялись извиняться — они явно уже имели опыт участия в молитвенных собраниях Мередит. Дэш сделал несколько шагов к двери:
— Хани и мне нужно еще зайти в отель переодеться, поэтому будет проще, если мы встретимся прямо в церкви.
Мередит выглядела удрученной, и, наверное, потому, что Хани и сама чувствовала себя не лучше, она мгновенно прониклась к дочери Дэша чувством симпатии:
— Отель не так уж и далеко, Дэш. Мы можем сперва заскочить сюда.
Дэш бросил на Хани свирепый взгляд.
Мередит внимательно посмотрела на Хани, вся ее фигура была воплощением обиды.
— Прекрасная мысль, — сказала она жестко.
Дэш, однако, вовсе так не считал и, когда они вернулись в отель, сказал Хани, что не намерен идти на молитвенное собрание Мередит.
— Я люблю свою дочь, но она просто с ума сходит, когда дело касается религии!
— Тогда я пойду одна, — упрямо заявила Хани.
— Только не говори, что я тебя не предупреждал!
На свадьбу Хани переоделась в то серебристо-голубое, под цвет глаз, искусно украшенное бисером вечернее платье, которое однажды ей так хотелось надеть для визита на ранчо. Она взбила волосы, надела клипсы в виде гроздьев кристаллов, и, хотя зеркало говорило ей, что она хороша, Хани чувствовала себя неуверенно. Когда Дэш увидит ее, он найдет, к чему придраться. То декольте слишком большое, то юбка слишком тесная, то украшения слишком кричащие.
Дэш готовился к поездке в церковь с одним из шаферов Джоша, поэтому она вернулась в дом Ванды одна в надежде, что не пожалеет о том порыве, который заставил ее принять приглашение Мередит. Мередит была крайне разочарована, когда увидела, что Хани пришла одна.
— Сожалею, — сказала Хани. — Мне кажется, ваш отец не слишком-то расположен к молитвенным собраниям.
Хани сразу же стало ясно, что в Мередит идет борьба между желанием провести молитвенное собрание и неприязнью, которой она воспылала. Хани не слишком удивилась, когда проповедническое начало одержало верх.
87 
