очень нудно 
55 
Достигнув конца коридора, она свернула, и в тот же миг одна из дверей отворилась – и она едва не столкнулась с рослым воином. Отшатнувшись, она узнала датчанина Рагнара.
Рагнар тоже оторопел, увидев ее перед собой, однако сейчас же схватил пятящуюся от него девушку под локоть.
– Что ты делаешь здесь, маленькая сучка?
После всего, что произошло в зале, нервы ее были словно взведенная пружина. Перед ней оказался враг, мучитель, и она была здесь совершенно одна. Слуг все не было, и в этом полутемном коридоре он мог сделать с ней все что угодно.
– Что ты здесь делаешь, я тебя спрашиваю?
– Я… Ищу отведенный нам покой, – выдавила Эмма. – Ролло велел, чтобы мы с Атли оставались во дворце.
– Да ну? А где же сам Атли?
– Его ведут слуги.
– Слуги? А почему не рабыня, не ты?
Он вдруг больно сжал ее подбородок, откинув ей голову.
– Вся в золоте, гляди-ка! Видать, такая принцесса слишком горда, чтобы волочь с пира хворого мальчишку!
Он явно наслаждался ее ужасом.
– Боишься меня? Правильно. Так и должно быть. Для всех ты благородная госпожа, но для меня – всего лишь девка, которую я валял в грязи.
Он вдруг гортанно хохотнул и оттолкнул ее.
– Ладно, так уж и быть. Мне известно, где для вас отведено место.
Он сорвал со стены факел.
– Идем. Я провожу тебя.
Он шел быстро, почти волоча ее за собой, продолжая посмеиваться. Когда на пути им попадались слуги, менявшие факелы, он грубо отшвыривал их.
– Это здесь.
Он подвел ее к ступеням, ведущим к небольшой двери на верхней площадке, шлепнул ниже спины и захохотал, глядя, как Эмма стремительно кинулась вверх.
Она перевела дыхание, лишь когда за нею захлопнулась прочная дверь. Это был богатый покой, расположенный в недавно пристроенном деревянном крыле дворца. Бревенчатые стены были затянуты окрашенными полотнищами, на которых были развешаны охотничьи трофеи и начищенное до блеска оружие. Ставни на окнах были плотно закрыты, от камина исходил теплый дрожащий свет. У огня стояла огромная липовая лохань для купания, над нею поднимался пар с ароматом хвои и листьев лавра. Но особенно великолепно было стоявшее изголовьем к стене широкое ложе под алым пологом, поддерживаемым четырьмя витыми столбами, покрытыми прекрасной резьбой. Поверх него было накинуто покрывало из спинок горностая, снежно-белое, с достигающей пола бахромой черных хвостов.
Это был вовсе не тот покой, где они прежде располагались с Атли во дворце, но не менее удобный. Единственное, что отравляло ей удовольствие от всего этого великолепия – сознание того, что вскоре здесь появится хмельной Атли, от которого неизвестно чего следует ожидать.
Эмма прошлась по покою. Шаги были почти беззвучны, нога тонула в меху покрывавших пол медвежьих шкур. У стены за пологом возвышался ларь, покрытый ажурным кованым орнаментом. Эмма сняла венец и опустила его на крышку, затем села на ложе, прильнув виском к резному столбику. В памяти всплыли слова Ролло: «Твоя боль причинила бы мне еще бóльшую боль». В груди потеплело.
Она не знала, сколько прошло времени. Атли почему-то все не было. Возможно, и к лучшему. Ей не хотелось сейчас слушать его ревнивые речи, уворачиваться от его жадных рук. Ей не хотелось даже думать о нем.
Однако вскоре она услышала скрип шагов на лестнице. Шаги были медленные, грузные. Атли так не ходил. И вдруг Эмма, холодея, различила голос Ролло:
– Эй, раб! В этом светильнике почти не осталось масла! Ты что, хочешь, чтобы я свернул себе шею на этих ступенях?
Эмма вскочила, вся похолодев. Мгновенно мелькнула ужасная мысль, что Рагнар сыграл-таки с ней злую шутку, приведя в чужой покой.
В следующий миг она заметалась, озираясь и не зная, что делать. Бросилась было к двери, но отшатнулась, словно обжегшись. Что она скажет Ролло, как объяснит, почему оказалась в его опочивальне? Ее охватила паника. И когда шаги зазвучали у самой двери, то, не сознавая, что делает, девушка юркнула под кровать и затаилась, унимая дыхание.
Она услышала, как завизжали петли дверей. Теперь Ролло был в комнате. Эмма вдруг осознала, что окончательно загнала себя в ловушку. От страха она впилась зубами в запястье. Что будет, если он обнаружит ее? Ролло какое-то время мерил покой шагами, потом шаги стихли. Повисла тишина, и Эмма, не выдержав, раздвинула бахрому и бросила сквозь нее осторожный взгляд.
Конунг стоял, глядя на свет камина. Так продолжалось долго.
«Господи, сделай так, чтобы он лег и уснул, и тогда я смогу беззвучно ускользнуть!»
55 
