очень нудно 
29 
Мануэль схватил пастора за рукав, и Дженни в испуге попросила любовника оставить святого отца в покое.
– Он меня не обидел, Мануэль.
– Зато он оскорбил меня.
Пастор с кротким упреком посмотрел на Дженни.
– Миледи, если передумаете, меня можно найти возле церкви Христа – на мосту, в «Доме скрещенных ключей».[2] Моя жена вас примет. Да благословит вас Бог.
Мануэль, набычившись, пошел на священника, но тот юркнул в проход между шатрами и был таков.
– Ублюдок! – вслед ему крикнул Мануэль.
– Он никому не причинил вреда, успокойся, – попыталась его образумить Дженни.
– Пусть спасает души в другом месте. Вот уже два года подряд я ему про это талдычу. В прошлый раз он выспрашивал у детей, не обижают ли их, а тех, что пошли за ним, так нигде и не смогли найти! Если бы он и впрямь служил Господу, пусть бы бродил по улицам, там нищих и бездомных хватает, так нет, норовит заглянуть сюда. Скорей всего этот хлыщ прислуживает бейлифу, высматривает краденые вещи.
– Я чувствую, он говорит искренне. Может, он и заблуждается, но заблуждается искренне…
Ночью Дженни долго не могла уснуть. Судьба дала ей шанс, послав к ней бледнолицего священника, но, если бы она ускользнула из табора ночью, наутро Мануэль уже был бы в миссии и тогда святому отцу точно не жить. Нет, надо подождать, пока сегодняшний эпизод сотрется у Мануэля из памяти. Кроме того, когда начнется ярмарка, в суматохе и суете сбежать будет проще простого.
Ярмарка открылась в четвертую годовщину Реставрации, и сентябре 1664 года. Сам лорд-мэр прибыл на церемонию, обставленную с большой помпой. Пусть речь одетого в золото и пурпурный бархат правителя Лондона была для большинства пустым сотрясением воздуха, зато само зрелище стоило того тяжелого пути, что проделала Дженни, чтобы попасть сюда.
Мануэль позволил ей посмотреть церемонию открытия, но как только она закончилась, заставил вернуться к работе – пора было готовиться к представлению: надо было успеть собрать с лондонцев дань как можно скорее, пока лоточники, норы и проститутки не обобрали жителей дочиста.
Первое представление завершилось, и Дженни отдыхала и тенистой прохладе между вагончиками Мануэля и Розы. Последнее время Роза нечасто баловала Дженни разговорами, она всячески демонстрировала свое неодобрительное отношение к любовной связи сына, но Роза была слишком привязана к Дженни, чтобы согласиться на то, что предлагала ей Рита.
– Хорошо сработала, – похвалила девушку старая цыганка. Она знала, чего стоило Дженни преодолеть свой страх. Не тратя времени на дальнейшие разговоры, Роза нырнула под полог полосатого шатра, надеясь до заката выманить у горожан как можно больше денег. За предсказание судьбы Роза брала от одного до десяти пенсов, в зависимости от определяемых на глазок доходов клиента.
Дженни устало закрыла глаза. Она с ужасом вспоминала первое в жизни выступление перед публикой. Все плыло перед глазами, в любой момент она могла упасть с гарцующей лошади и была бы раздавлена копытами. Дженни холодела при мысли о том, что завтра все для нее начнется сначала.
Среди монотонного гула она различала восхищенное завывание толпы – это Мануэль поднимал гири. В конце представления он должен был поднять вагончик и продержать его на плечах с полминуты. Мануэль шутками и прибаутками готовил публику к финалу, и чем дальше, тем сильнее звучал его ирландский акцент. И вдруг воздух прорезал совсем неожиданный звук – вопль боли. Он донесся откуда-то справа, с той стороны, где стояли повозки.
Вскочив на ноги, Дженни помчалась на крик. Толпа уже собралась вокруг телеги, доверху груженной всяким добром. Не выдержав тяжести, ось надломилась, переднее колесо отскочило, а из-под обломков дерева торчала смуглая худенькая нога, обернутая в красное. Берта!
Дженни подбежала к телеге, принялась толкать ее, тщетно пытаясь хоть на йоту сдвинуть с места и освободить застрявшую под ней девочку. Вокруг было столько сильных мужчин, все они сочувственно кивали головами, но никто ничего не предпринимал.
– Помогите! Она же умрет! – отчаянно закричала Дженни.
Двое-трое мужчин подошли к телеге, попытались, не особо напрягаясь, приподнять груз и, пожав плечами, отошли.
– Все бесполезно, мисс. Надо впрячь лошадей, пусть оттащат телегу, а торопиться без толку – девчонку осталось только похоронить, – сказал плечистый фермер, желая успокоить плачущую Дженни. – К тому же было бы ради кого беспокоиться – какое-то цыганское отродье. Дженни стряхнула с плеча руку фермера.
29 
