83 
Пока на следующий день они полями ехали к себе домой, Эйден продолжала смеяться над той суматохой, причиной которой явилась молодая Виллоу, и над тем, как ее золовка, обычно сохраняющая контроль над собой, была явно потрясена испытаниями, выпавшими на долю ее дочери.
— Я не могу поверить в это, — сказал Конн, наверное, в сотый раз. — Никогда бы не подумал, что Скай может так волноваться. У нее было много собственных детей.
— Да, но на этот раз рожала ее дочь, — ответила Эйден. — Одно дело страдать от собственной боли, но видеть, как мучается твой ребенок, это совсем другое дело. Мне только предстоит стать матерью, но я уже понимаю такие вещи.
Он потянулся и взял ее за руку, пока их лошади мирно брели рядом.
— Я люблю тебя, — тихо сказал он. — Я так тебя люблю.
Они проехали по полю, заросшему желтым тысячелистником, и вверх по очень пологому склону холма. Остановившись на минутку на его гребне, они посмотрели на Перрок-Ройял, мирно лежащий в лучах послеполуденного солнца. Ромашковый луг был уже аккуратно скошен и похож на кусок бледно-зеленого бархата, расстеленного перед домом. Сады представляли буйство ярких красок, а на спокойной воде озера безмятежно плавали птицы. С одной стороны озера сохранился небольшой лес, в котором жили олени Перрок-Ройял, и они увидели, как олениха с двумя телятами вышла из леса к озеру на водопой. Конн и его жена не обменялись ни единым словом. В этом не было необходимости. Они просто спокойно смотрели, улыбаясь друг другу, оглядывая свой непотревоженный маленький мирок. Наконец лошади беспокойно зашевелились под ними, и они начали потихоньку спускаться к дому.
Когда они подъехали, вышел конюший, чтобы принять их лошадей, а из дома навстречу спешил Бил.
— Милорд, вас ждут какие-то джентльмены.
— Благодарю тебя, Бил, — сказал Конн и поспешил в дом вместе с Эйден.
В коридоре стояло примерно полдюжины мужчин, одетых в форму личной гвардии королевы.
Конн вышел вперед.
— Добро пожаловать в Перрок-Ройял, джентльмены. Надеюсь, Бил предложил вам освежительное. — Он не узнавал ни одного из них, однако гвардейцы часто уходили в отставку, как сделал и он сам, а служить в личной гвардии королевы считалось большой честью, и туда поступали вновь прибывшие ко двору. — Что я могу сделать для вас?
Начальник группы сделал шаг вперед.
— Вы Конн Сен-Мишель, урожденный О'Малли с острова Иннисфаны, сейчас известный как лорд Блисс?
— Это я, сэр.
— Тогда мой тягостный долг состоит в том, чтобы известить вас, милорд, что именем королевы вы арестованы.
— Что? — Конн был совершенно ошеломлен.
— Мы прибыли, милорд, сопроводить вас в Лондон, где вас заключат в Тауэр до решения ее величества.
— Нет! — Эйден побелела от ужаса. — Нет! — повторила она. — Здесь какая-то ошибка! Какая-то ошибка!
Конн обнял жену.
— Все в порядке, милая. Я не сделал ничего плохого.
Это просто ошибка.
— Они приехали забрать тебя в Тауэр! — закричала она. — Я никогда не увижу тебя! — Тут она залилась слезами. Он крепко обнял ее, тщетно пытаясь утешить.
— Моя жена, — сказал он явно чувствующему себя неловко начальнику стражи, — только недавно забеременела. — Потом он приподнял к себе ее залитое слезами лицо. — Я верю Бесс, Эйден. Теперь возьми себя в руки, любовь моя, и послушай меня. Я еду с этими джентльменами. Ты должна послать в Королевский Молверн за Адамом и сообщить ему, что произошло. Он поймет, что надо делать. Ты поняла меня, Эйден?
— Д… да, — всхлипнула она.
— Бил! — крикнул Конн. Дворецкий появился.
— Да, милорд?
— Принеси мне шпагу, быстро!
Казалось, прошла вечность, пока они стояли в большом зале, ожидая, когда Бил принесет Конну шпагу. Эйден прильнула к мужу, вне себя от страха. Конн крепко прижимал ее к себе, а его сердце нервно билось. Он не мог представить, почему оказался в таком положении. Может быть, его старшие братья снова натворили что-то, но если дело заключалось в этом, почему королева не сказала ничего, когда они были в Лондоне? Королевские посланцы беспокойно переминались с ноги на ногу в ожидании. Они сами не знали ничего, просто получили приказ арестовать этого человека. Кто знает, что он натворил? Это могло быть все что угодно, от серьезного обвинения в измене до какой-то глупости, вроде совращения жены какой-нибудь важной персоны или его дочери. У него была репутация человека, способного на подобные выходки.
83 
