54 
— Я должна бы отказаться…
— Знаю. И я тоже. Невероятно странная ситуация.
— Невероятно, — тихо согласилась она.
— Расскажи мне подробнее с более близкого расстояния, — мягко предложил он, озарив ее улыбкой, обещавшей райское блаженство. Оттолкнувшись наконец от двери, она отдалась этой чудесной улыбке, его безупречной красоте, завораживающему притяжению гигантской возбужденной плоти. Неглиже белым облачком тянулось по светлому обюссонскому ковру. Она сама не поняла, как очутилась у кровати, охваченная непонятной, неизвестно откуда возникшей радостью.
— Скажи мне, что так и надо, — нерешительно выдохнула она.
— Это прекрасно, — кивнул он.
И пусть все остальное чертовски мерзко, даже мрак и гнусность происходящего не могли затмить глубины и необычности эмоций, тянувших их друг к другу.
— Посиди рядом со мной.
Она послушалась и опустила ладонь на его бедро, словно нуждаясь в твердой поддержке. Словно его силы хватит на двоих.
— Я не хочу снимать неглиже, — выдавила София.
— Не снимай.
— Прошлой ночью пришлось… потому что…
— Знаю.
— За нами могут наблюдать.
— Как зовут старшего?
— Григорий.
— Григорий! Немедленно закрой все щели, черт бы тебя побрал! — скомандовал он по‑итальянски. — Госпожа не желает, чтобы вы подсматривали!
В ответ послышался скрип задвигаемых отверстий.
— Ну вот, — довольно кивнул Хью, — теперь мы можем получше узнать друг друга.
— Должно быть, ты ему понравился.
— Или он не выносит твоего мужа. Судя по всему, не он единственный. Мы с Григорием поняли друг друга. — Маркиз лукаво подмигнул.
— Но я все же не хочу снимать неглиже.
— Думаешь, они все же оставили пару щелей?
— Я давно привыкла не доверять никому.
— Сколько лет ты замужем?
— Пятнадцать.
— Боже милосердный! Ты, должно быть, была совсем ребенком! Видно, тяжело тебе пришлось.
— Зато Марко выплатил целое состояние. Согласно брачному контракту.
— Я так и думал, — цинично ухмыльнулся он.
На мгновение в ее глазах мелькнула неподдельная боль, но тут же пропала. Взгляд по‑прежнему остался равнодушным.
— Он часто бывает в отъезде.
— Я могу защитить тебя от него.
— Ты не понимаешь! — с отчаянием покачала она головой.
— Покажи, как выбраться отсюда, — поспешно пробормотал он, — и я гарантирую твою безопасность.
— Не могу. Он держит мою мать.
Маркиз изумленно вскинул брови:
— В заложницах?
— Пока я не возвращусь. Беременная.
— А потом?
— Он ее освободит.
Глаза Хью зловеще прищурились.
— И ты ему веришь?
София кивнула.
— Иисусе! — охнул он.
— Ну как? Теперь твоя жизнь не кажется такой уж неприятной?
— Развяжи меня! — резко приказал он. София отняла руку и со страхом уставилась на маркиза.
— Не смею… после вчерашней ночи.
— Даю слово, что не попытаюсь бежать.
Она долго, изучающе смотрела на него, решая, стоит ли ему верить. И остались ли еще в мире порядочные люди?
— Господи, Кру… что, если ты лжешь?
— Я не поступил бы так бесчестно с тобой… и твоей матерью.
Его спокойные уверения немного успокоили ее. Это и еще нежность, светившаяся в глазах.
— Мы обе пострадаем, если ты предашь нас, — тихо предупредила она.
— Не волнуйся. Я позабочусь о тебе.
В глазах женщины блеснули слезы. Как давно никто не заботился о ней! После смерти отца семья осталась без всякого покровительства.
— Спасибо, — едва слышно поблагодарила она. — Но я тебе чужая.
— Отныне не чужая, — возразил он. — Развяжи меня.
Но когда был распутан последний узел, он приложил палец к губам, поднялся и осторожно оглядел комнату, пытаясь понять, наблюдают ли за ними.
Сердце Софии бешено колотилось, пока маркиз обходил спальню. Сдержит ли он слово?
Мысли ее лихорадочно метались. Она уже была не в силах различить, где страх и где радость, где желание и где тревога. И не понимала, почему продолжает сидеть, сцепив руки на коленях, дрожа, трепеща, стремясь быть рядом с ним.
Когда он поклялся позаботиться о ней, она мгновенно и слепо поверила, словно наивная молодая девушка в порыве первой любви. Но жестокая реальность обязательно разрушит ее мечты и фантазии… особенно с таким мужем, как у нее.
54 
