110 
Она была полна. Дин зажег спичку из коробка, который Эйприл держала тут же, в закрытом пластиковом пакете, и бросил ее в мусор.
– Почему они все не уберутся? Джек все еще торчит здесь. Эйприл никуда не уедет, пока остается Райли. Старая ведьма – это последняя капля. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Все, кроме тебя.
– Только это не так просто, верно?
– Да, все не так просто.
Когда огонь занялся, Дин уселся в траву и стал смотреть на пляшущие языки. Всю эту неделю он видел, как растет уверенность Райли. Она загорела, и новая одежда, купленная Эйприл, уже становилась велика. Ему нравилось строить крыльцо, даже если при этом приходилось работать с Джеком. Каждый раз, забивая гвоздь, он чувствовал, что ставит собственное клеймо на эту старую ферму. И с ним была Блу.
Она остановилась у него за спиной. Он поднял упавшую в траву целлофановую обертку и бросил в огонь.
Блу посмотрела на смятый целлофан, приземлившийся у самой бочки, но Дин, похоже, не обращал внимания на свой промах. Его профиль, четко очерченный в сумеречном свете, казался ей безупречным.
Она шагнула вбок и уселась рядом с ним. Еще один бинт обматывал костяшки пальцев. Она коснулась повязки.
– Несчастный случай на стройке?
Он оперся локтем о колено.
– К тому же и на голове приличная шишка.
– Как ты ладишь со своим коллегой по возведению крыльца?
– Он не разговаривает со мной, а я не разговариваю с ним.
Блу скрестила ноги и тоже уставилась на огонь.
– Он по крайней мере должен сознавать, что сделал с тобой.
– Он и сознает. А ты? Потолковала с матерью на известную нам тему?
Блу рассеянно повертела в пальцах сорванную травинку.
– Это совсем другое. Она – что-то вроде Иисуса на грешной земле. Имела бы право дочь Иисуса жаловаться, что отец испортил ей детство, поскольку был занят спасением душ других людей?
– Но твоя мать не Иисус, и если люди заводят детей, им следует либо воспитывать их самим, либо сразу отдавать на усыновление.
Интересно, намеревается ли он сам воспитывать своих детей? Но мысль о Дине, пребывающем в кругу семьи, пока она бродит по свету, показалась ужасно угнетающей.
Он обнял ее за плечи, и она не запротестовала. Пламя поднялось выше. Кровь Блу запела в жилах. Она устала ждать очередной второсортной подачки, которую отмерит судьба. Единственный раз в жизни она собиралась пуститься в опасное приключение.
Ночной ветер запутался в ее волосах. Она встала на колени и поцеловала Дина. Позже она поставит его на место. А сейчас, сейчас собирается жить одной минутой...
Дин не нуждался в дальнейшем ободрении, и вскоре они, то и дело спотыкаясь, брели за сарай, где росла высокая трава и откуда их не было видно из дома.
Дин не знал, почему Блу передумала, но, поскольку она просунула пальцы под пояс его джинсов, не собирался допытываться.
– Я не хочу это делать, – жалобно пробормотала она, потянув за язычок молнии.
– Иногда приходится что-то делать против воли.
Он спустил ее трусики и шорты до щиколоток и принялся покрывать мелкими поцелуями. Она была сладкой, пряной, хмельным зельем, кружившим голову. И задолго до того, как он получил свое, она забилась в блаженных судорогах.
Он поймал ее, притянул на себя, чтобы защитить от колючек, впивавшихся в зад: малая жертва за счастье наконец-то погрузиться в теплое, извивающееся тело.
Она сжала ладонями его голову, стиснула зубы и свирепо процедила:
– Только попробуй меня торопить.
Он вполне понимал ее настроение. Но она была такая тугая, такая мокрая, а он зашел слишком далеко...
Дин вцепился в ее бедра, с силой насадил на себя и взорвался.
После он испугался, что она врежет ему по физиономии, поэтому снова уложил на себя, раздвинул ее бедра и, не переставая целовать, просунул руку между их телами. Она выгнулась и задрожала. Странное желание защитить эту девочку нахлынуло на него. Он шевельнул пальцами и отпустил ее на свободу. А потом долго гладил выбившиеся из хвостика волосы.
– Кстати... только для того, чтобы освежить твою память. – Он обвел пальцем ее поясницу под футболкой. – Ты сказала, что я тебя не завожу.
Она запустила зубы в его ключицу.
– И не заводишь... я имею в виду рациональную часть моего «я». К сожалению, имеется еще и развратная часть, которую ты
определенно заводишь, да еще как!
Он еще далеко не покончил с ней, и поэтому снова стал касаться этих самых развратных частей, но она откатилась от него и траву.
110 
