27 
– Насчет сходства ты права. Трудно не заметить
Он взбежал на крыльцо и взялся за ручку двери.
– Дин...
Но он уже исчез. Блу не разделяла нетерпимость матери к любому насилию – взять хотя бы ее последнюю встречу с Монти, – но мысль о том, что эта экзотическая птица с полными боли глазами станет жертвой собственного сына, тревожила ее. Поэтому она последовала за Дином.
Свидетельства вовсю идущего ремонта были повсюду. Справа поднималась лестница с недоделанными перилами. Широкий, закрытый прозрачным пластиком проем вел в жилую зону дома. Слева, за плотницкими козлами, находилась столовая. Повсюду царили запахи свежей краски и только что распиленного дерева. Но Дин так стремился найти мать, что не обращал внимания на окружавшую обстановку.
– Поверьте, – пробормотала Блу, догнав его, – у меня тоже были серьезные проблемы с матерью, но сейчас вы не в том состоянии, чтобы их решать. Может, сначала поговорим и все обсудим?
– Лучше не надо.
Откинув пластик, он заглянул в гостиную, но тут наверху послышались шаги. Дин метнулся к лестнице.
У Блу и своих бед было полно, но, вместо того чтобы отстать от него, она прибавила шагу.
– Я просто хочу сказать, что перед разговором с матерью тебе не мешает немного остыть.
– Отцепись.
Он уже был на верхней площадке. Куда было Блу угнаться за ним?
Здесь запах краски был еще сильнее.
Она приподнялась на цыпочки и заглянула за его плечо. Перед ними расстилался широкий коридор неправильной формы. Все двери были сняты, но в отличие от нижних помещений стены были выкрашены, электрические розетки на месте, а старые деревянные полы блестели. Перед глазами Блу мелькнула отремонтированная ванная, выложенная белым кафелем с узором из сот только что выкрашенными панелями, антикварным аптечным шкафчиком и оловянными кранами.
Из-за поворота вышла его мать, державшая в руке большую сумку-мешок, отливавшую металлическим блеском и набитую бумагами.
– Я не извиняюсь, – объявила она, вызывающе встретив его взгляд. – Тем более что трудилась больше любой экономки.
– Я хочу, чтобы ты убралась отсюда, – парировал он ледяным звенящим голосом, от которого Блу стало не по себе.
– Как только улажу все здешние дела.
– Немедленно, – бросил он, наступая на нее. – Все это вздор и отговорки.
– Я проделала немалую работу.
– Собирай вещи.
– Я не могу сейчас уйти. Завтра приедут люди с кухонной мебелью. В доме работают электрики и маляры. Если меня не будет, все пойдет наперекосяк.
– Ничего, я готов рискнуть, – отрезал он.
– Дин, не глупи. Я живу в арендаторском коттедже. Ты и знать не будешь, что я здесь.
– Ты не можешь стать невидимкой, даже если очень постараешься. А теперь собирай свое дерьмо и вон отсюда!
Он протиснулся мимо Блу и стал спускаться.
Женщина молча смотрела в его удалявшуюся спину. Голова ее была поднята, плечи расправлены... но, похоже, тяжесть оказалась слишком велика. Сумка выпала из ослабевших пальцев. Эйприл нагнулась, чтобы поднять ее, но вместо этого села на пол, прислонившись к стене. Она не устраивала спектакля со слезами, но выглядела такой грустной, что сердце Блу стиснуло жалостью к ней.
Женщина обняла поднятые к подбородку колени. Серебряные кольца только подчеркнули длину ее тонких пальцев.
– Я хотела... создать для него дом. Хотя бы раз в жизни.
Матери Блу никогда не приходило в голову ничего подобного. Вирджиния Бейли разбиралась в договорах по ядерному разоружению и международных торговых соглашениях, но понятия не имела, что такое настоящий дом, уют и забота о собственной дочери.
– Не считаете, что для этого он слишком взрослый? – мягко спросила Блу.
– Да. Слишком взрослый. – Концы длинных волос упали на вывязанные узоры ее блузки. – Я не такая уж кошмарная личность. По крайней мере не сейчас.
– Вы вовсе не кажетесь кошмарной.
– Возможно, вы считаете, что мне не следовало этого делать но, как видите, мне было нечего терять.
– Все же обманом явиться в дом – не лучший способ помириться с сыном. Ведь вы этого хотите?
Женщина еще крепче обняла колени.
– Для этого уже поздно. Я просто хотела обставить этот дом и улизнуть, прежде чем он догадается, кто на самом деле был его экономкой. – Женщина со смущенным смешком подняла голову. – Я даже не представилась. Эйприл Робийар. Должно быть, вам ужасно неловко!
– Далеко не так, как следовало бы. Я питаю нездоровое любопытство к делам посторонних людей.
27 
