329 
Когда Непенину доложили о бунте, он налился жаром. Поколебался, примерился:
– Какой из дредноутов может открыть огонь по «Павлу»?
Но и тотчас же сам себя осадил:
– Нет, крови проливать не буду.
Что же творилось? Пришло сюда…
Каменеющий Непенин велел построить на палубе, под мятелью, команду «Кречета».
И перед этим малым строем произнёс речь – тяжёлым голосом, со всей своей открытостью. Что он хотел – во всём напрямую, откровенно, – но какие-то мерзавцы мутят команды. Что он любит Россию, и служит только ей, и вместе с народом присоединился к народному правительству – чего ещё? – а поднимать мятеж, стоя против немцев, могут только негодяи.
– Да кто б там ни был! – сорвалось у него. – Пусть страной управляет хоть чёрт! Но мы должны стоять против немцев и защищать Россию! Я – всё сказал, я – весь тут, перед вами. Кто за меня – останься на месте, кто против – два шага из строя!
Кто-то крикнул:
– Ура адмиралу!
И другие:
– Ура-а-а адмиралу! -
и строй рассыпался, кинулись к Непенину, подхватили, стали качать.
Когда успокоились, Непенин обратился:
– А есть среди вас охотники, кто умеет говорить? Кто пойдёт по кораблям разъяснить? Два шага вперёд.
В этот раз ступанули многие. Все были увлечены. Непенин сказал:
– Разделитесь по пятеро. Идите по кораблям. Повторите всё, что я сказал. И скажите, что после вас следом приду я сам!
А между тем с какого-то корабля доносился стук пулемёта.
Неужели – расстреливали? Свои – своих?…
Везде кипело, убивалось – в темноте, неведомо, под этими красными огнями с клотиков.
С разных судов неслось толпяное «ура».
Стрельба прекратилась.
Перебили, кого хотели?…
Крики росли и перебрасывались с корабля на корабль.
Ещё только вышли на берег посланцы с «Кречета» – как с других кораблей валили толпы, и все сюда – к «Кречету».
Вот оно! Где-то во Пскове мог отречься царь, где-то в Петрограде могло властвовать Временное! правительство, – здесь, в мартовской ночи и вьюге, на тёмном ледяном море, уже принявшем первые офицерские трупы, в пустынности рейда, при красных фонарях и тонких лучиках вдоль мачт, – был свой закон, свой суд, своя революция края и гибели.
Подходящие матросы собрались в большую толпу перед «Кречетом». На митинг.
Только стрельным огнём можно было задержать их на сходнях, и то недолго.
Но не только не хотел проливать крови Непенин, а было ему всего обиднее, что он первый из крупных военачальников был готов к этой революции ещё до её начала, опережал её ход своею поддержкой, – и теперь со своими офицерами должен был ожидать расправы от собственных матросов?
Освещая фонарями судна толпу на берегу в чёрных бушлатах и бескозырках, адмирал послал пригласить на «Кречет» по пять депутатов от каждого корабля.
Крики в толпе усилились: слать ли депутатов? и кого?
Тем временем линкоры сигналили дредноутам – арестовать офицеров!
Команда «Кречета» просила разрешения поднять и им красный огонь.
И адмирал – разрешил…
Пополз, пополз наверх красный фонарь. Адмиральское судно присоединялось к мятежу!
И от минной дивизии слышна была стрельба.
Всё начавший «Павел I» теперь дал радио: «Ораторы, в воздух не говорить, немец услышит!»
Пришли депутаты на «Кречет». Выстроились на командной палубе, и адмирал говорил с ними.
Его штабным декабристам жалко было на него смотреть – так он устал, так травился, с таким трудом сдерживался от гнева. Старался вести хладнокровные переговоры, узнать, чего ж они хотят? – и депутаты объясняли один за другим: чтоб говорили матросу «вы» и относились с уважением; чтоб на улице дозволяли матросу курить…
Только-то?…
И из-за этого сейчас на линкорах убивали офицеров и кондукторов и выбрасывали за борт?
Непенина разрывал гнев к чёрному тупому строю. И, сбитый, плотный, круглоголовый, он, воспаляясь, стал кричать:
– Офицеров убили – сволочи!!! И сволочи зажгли красные огни! И из трусости подняли стрельбу в воздух! А я – презираю трусость! И ничего не боюсь! И я вызываю мой флот стоять против немцев! – а революция в Петрограде сделалась и без нас!
Стояли депутаты смирно. Хорошо стояли. Слушали.
Тут как раз поднесли, и уместно было прочесть вслух, длинную социалистическую телеграмму Керенского, в конце призывавшую подчиняться Непенину, поскольку он признал Временное правительство.
329 
