Особенно,... 
45 
— Или что? Отберешь у меня все замки и владения?
— И женю на самой первой уродине королевства, — пошутила Нили, думая, что Мэтт улыбнется, но он лишь насупился и стал больше, чем когда-либо, походить на медведя с занозой в лапе.
— Немедленно отвяжи эту идиотскую подушку!
— Ты еще поколоти себя в грудь и съешь бананчик!
О Господи, она играет с огнем, и ей плевать! Мэтт оцепенел от неожиданности.
— Что ты сказала?
— Э-э-э… ничего. Так, ерунда. На меня иногда находит.
Губы Мэтта чуть дрогнули.
— Тебя не так-то легко запугать!
— Но ты в самом деле ведешь себя как дикарь. Тарзан новоявленный!
— В противоположность богатенькому мальчику, твоему экс-мужу, который пустил по твоему следу детективов?
— Его положительным качеством является… ненависть к бананам.
— Ты все сочиняешь. До последнего слова. Нет у тебя никакого мужа.
Нили вызывающе вздернула подбородок.
— В таком случае от кого я забеременела? Ответь-ка, мудрец!
Мэтт ошеломленно тряхнул головой.
— Ладно, сдаюсь. Будем играть по твоим правилам… Пока. Но мне необходимо знать правду насчет того, замужем ты или нет.
На этот раз встретиться с ним глазами оказалась легче легкого.
— Нет. Даю слово, я не замужем.
Мэтт кивнул, и Нили поняла, что он ей поверил.
— Ладно. Однако я больше не желаю видеть эту подушку. Я серьезно, Нелл. Путешествие со мной и детишками Сэнди — прикрытие вполне надежное. Куда уж лучше! Ясно?
Нили поняла, что тут его не переспорить.
— А что я скажу Люси?
— Что родила ночью и продала младенца в цыганский табор, потому что он слишком походил на нее.
— Ни за что!
— В таком случае объясни все как есть. Она поймет.
Нили неопределенно пожала плечами. В комнате воцарилось молчание. Она услышала стук закрывшейся где-то двери, лязг колес сервировочного столика и, внезапно смутившись, попыталась встать. Мэтт улыбнулся:
— По крайней мере я больше не чувствую себя извращением.
— О чем это ты?
— Видишь ли, беременные леди раньше никогда меня не возбуждали.
Нили покраснела.
— Правда?
— И не делай вид, будто удивлена.
— Просто не думала, что вообще способна… возбуждать мужчин.
Да, она, конечно, могла нравиться, но до сих пор мужчин обычно привлекали ее власть и связи. О сексе речи не шло. Слишком высоко она стояла. Положение, необходимость следовать суровым правилам этикета напрочь вытравили из нее всякую чувственность.
— Я в самом деле тебя завожу?
— Разве я не сказал?
— Да, но…
— Может, продемонстрировать? Желаешь увидеть доказательство? — хрипловато-ласкающим голосом прошептал Мэтт.
— Я… нет… не думаю…
Мэтт улыбнулся и шагнул к ней. Его джинсы коснулись ее рубашки, и, подняв глаза, она вдруг показалась себе совсем маленькой. Настоящей женщиной.
Большие ладони легли на ее талию. Мэтт привлек Нили к себе, улыбаясь, словно знал какую-то неизвестную ей тайну. Кажется… сейчас он поцелует ее. И она позволит.
Не забыла ли она, как целоваться? Наверняка такое помнится всю жизнь, ведь это как умение плавать или…
Их губы встретились. Ресницы Нили медленно опустились, и она словно в один миг растаяла, разлилась густым медом, отдавшись восхитительным ощущениям. Разум, рассудок и осторожность куда-то исчезли.
Его руки неустанно поглаживали ее спину и бедра. Жесткие губы раскрылись. Неумолимые. Требовательные.
И тут паника снова охватила ее. Он не знает, что целует национальное достояние! Не понимает, что целует особу, до тонкостей изучившую правила поведения первой леди, но абсолютно не представлявшую, что значит быть настоящей женщиной.
Глава 9
Нили отстранилась первой и глубоко вздохнула. Мэтт не стал ее удерживать.
— Целуешься, как маленькая девочка, — добродушно усмехнулся он. И хотя улыбка смягчила упрек, Нили все же стало неприятно. Сам того не сознавая, он разбередил ее незажившую рану.
Однако она умудрилась ответить с холодной сдержанностью рожденной повелевать женщины:
— И много маленьких девочек ты целовал?
— Больше, чем можешь себе представить.
— Правда? Как странно!
— Почему? У меня семь младших сестер.
— Шутишь.
— Поверь, это вовсе не тема для шуток, — вздохнул Мэтт, подходя к бару. — Хочешь выпить?
Лучше бы ей улизнуть, пока еще есть шанс!
Но она почему-то не желала. Ей хотелось быть бесшабашной, безответственной и легкомысленной — словом, общительной Нелл Келли, а не сухарем Корнилией Кейс.
45 
