Особенно,... 
90 
Мэтт снова улыбнулся:
— Согласись, храбрости ей не занимать. Знает, что ей не поздоровится, когда я выйду, но это ее не остановило.
Нили грустно кивнула.
— Она в отчаянии. Страшно подумать, что она теперь испытывает.
— Жизнь — штука нелегкая.
Нет, он вовсе не такой черствый, каким хочет казаться. Нили молча наблюдала, как он заметался по комнате, медленно, но верно закипая.
— Я сломаю дверь.
— Вот это настоящий мужчина!
— Что ты этим хочешь сказать?!
— Мужчины обожают что-нибудь разбивать, уничтожать, громить. Бомбить города, например.
— Это твои друзья приказывают бомбить города. Мои приятели пошумят-пошумят, пнут диван и заснут в кресле перед телевизором. — Он снова подергал ручку.
— Успокойся. Утром она откроет.
— Не думай, что я собираюсь провести ночь в одной комнате с тобой!
— Если боишься, что я накинусь на тебя и попытаюсь изнасиловать, не тревожься, — огрызнулась Нили. — Ты сильнее меня и, разумеется, способен защититься.
— Брось, Нелл, все эти дни мы едва сдерживались, чтобы не наброситься друг на друга.
— У меня такой проблемы не возникало, — возразила Нили.
— Наглая ложь. Ты хочешь меня так сильно, что не можешь этого скрыть.
— Просто играла с тобой. Кокетничала, вот и все.
— Кокетничала?
— Забавлялась. Неужели, Мэтт, ты действительно поверил, что я это всерьез? Ах, на что только не готовы мужчины, лишь бы защитить свое чувствительное, хрупкое самолюбие!
— Единственное, что во мне осталось хрупкого, — так это способность к самоконтролю. Боюсь, долго она не протянет. И ты прекрасно знаешь, что случится, если мы останемся здесь на всю ночь.
Нили мысленно поздравила себя с тем, что вновь сумела довести его до белого каления.
— Естественно, знаю. Будешь шипеть на меня, как змея, и сыпать оскорблениями. Правда, потом вспомнишь, кого именно посмел оскорбить, и подожмешь хвост.
— Не понимаю, о чем ты.
— Я Корнилия Кейс, моим мужем был президент Соединенных Штатов, а ты никак не можешь это переварить.
— Что это ты мелешь?! — снова заорал Мэтт, и она приободрилась, потому что с самого начала преследовала одну цель — снова окунуться в водоворот грубых, откровенных эмоций, далеких от ее мира учтивых, сдержанных масок.
— Все шло прекрасно, пока в твоих глазах я была несчастной, брошенной малышкой Нелл Келли, верно?!
— Поговорим позже, когда к тебе вернется разум.
— Ты имел полное право относиться снисходительно к бедняжке Нелл. Чувствовать свое превосходство. Но теперь, узнав, кто я, струсил. Ты просто не обладаешь достаточным мужеством, чтобы справиться с ситуацией.
Чаша терпения Мэтта переполнилась. Она, кажется, доигралась! Никому еще не удавалось бросить вызов Мэтту Джорику и остаться безнаказанным! Подобное оскорбление ей с рук не сойдет!
Серые глаза зловеще сверкнули. Он бросился к Нили, и она, не успев оглянуться, ударилась спиной о матрас. Кровать затряслась и прогнулась под весом его огромного тела. Лицо Мэтта озарилось торжеством.
Нили наконец-то добилась желаемого, но победа оставила привкус горечи. Она воспользовалась запрещенным оружием, пошла на хитрость. А ей так хотелось, чтобы за ней ухаживали. Говорили нежные слова. Осыпали поцелуями.
Он смотрел на нее, сконфуженный, смущенный, растерянный. Взволнованный. Разъяренный. Мириады противоположных чувств обуревали его.
— Я честно пытался быть джентльменом…
— Скорее, слизняком и тряпкой…
Мэтт просунул руку под блузку, развязал шнурки и отбросил подушку.
— Старался проявить уважение…
— Ну да. Проверь, не осталось ли ссадин на коленях от ползанья по полу передо мной.
Глаза Мэтта сузились.
— Пробовал указать на очевидный факт…
— Тот факт, что я угрожаю твоей спокойной жизни?
Он на мгновение замер, потом преспокойно накрыл ладонью ее грудь и потеребил сосок.
— Похоже, тебе нравится ходить по краю пропасти.
Нили отвернулась.
— Слезай с меня и катись!
— Ни за какие коврижки.
— Я передумала.
— Поздно, дорогая. Скажи ты об этом минут на пять раньше, я бы послушался.
Нили тяжело вздохнула:
— Собираешься изнасиловать меня?
— Как ты догадалась?
— Тогда действуй поскорее и покончим с этим.
Мэтт ухмыльнулся и медленно обвел большим пальцем ее сосок.
— Целая армия агентов Секретной службы не спасет тебя теперь.
Ей все труднее становилось притворяться равнодушной.
90 
