Лёгкий, ненавязчивый романчик 
40 
Вадиму ничего не надо было объяснять. Все-таки они умные, эти мальчики из роскошных офисов. Иначе у них бы не было империй, которые они называют именами своих хомячков.
— Потому что им нужен был Серж, — просто ответил Вадим.
Я кивнула и молча вышла.
Вся Москва уехала в горы.
Те, кто еще не уехал, собирали чемоданы, чтобы уехать сразу после Нового года. Те, у кого есть потребность в знакомых лицах и близости к олигархам, уехали в Куршевель.
Все остальные — в Сент-Моритц.
Правда, некоторые оригиналы уехали в жаркие страны, но их было меньшинство. Хотя это меньшинство выкупило билеты на все рейсы «Аэрофлота», и улететь на какие-нибудь Мальдивы, Сейшелы или во Флориду, не позаботившись об этом заранее, невозможно. Так же как и снять номер в приличной гостинице. Не говоря уже о шикарной.
Те, кто остался, наслаждались свободными улицами без пробок и, встречая знакомых, обращались к ним, как к членам одного братства: «Ты тоже здесь? Отлично!»
А на Новый год собирались по ресторанам.
Для тех, кто имеет возможность жить на Рублево-Успенском шоссе и не имеет желания выезжать в Москву, существует «Веранда у Дачи».
Там я собиралась праздновать Новый год.
Подобралась довольно странная компания: я, Катя, Лена со своим женихом, который на следующий день уезжал в Куршевель с бывшей семьей, соседи Лены — муж с женой и два гомосексуалиста Митя и Мотя — чтобы было тусовочно.
Нам дали столик прямо посередине, под настоящей березой, наряженной как елка.
Когда я зашла в ресторан, за нашим столом уже сидела девушка по имени Аня. Она размахивала длинным мундштуком и закидывала ноги в сетчатых чулках Моте на колени. Несколько лет назад ей посчастливилось родить ребенка от олигарха, и теперь она могла покупать себе сколько хочешь сетчатых чулок и закидывать ноги куда угодно. Вот только олигарх ее бросил, а она его действительно любила.
Гости были в сборе, и воздух ресторана был наполнен концентрированным ожиданием веселья.
Принаряженные официанты разливали вино, которое входило в стоимость стола в неограниченном количестве.
Девушка Аня безостановочно материлась, потому что считала это проявлением свободы воли.
Увидев нас, Митя махнул рукой каким-то своим знакомым и, подхватив Аню, повел ее знакомиться с ними.
Аня, надо отдать должное ее чувству юмора, осталась развлекать Митиных знакомых, при этом изящно выпуская клубы дыма прямо им в лицо, а Митя поспешил вернуться, чтобы поздороваться со мной и Катей.
А мы уже обнимались с Кирой. Ее йоркшир, не выдержав флоридской операции, умер и был похоронен в старинной китайской шкатулке на заднем дворе Кириного дома. На «Веранду» она приехала с карликовым пуделем, которого покрасила краской «Wella» в ярко-розовый цвет, в тон своему платью. Пуделя, то есть пуделицу, звали Блонди, и у всех девушек в этом ресторане она вызывала восторженный визг.
Кира сообщила, что ждет Олесю, но та опаздывает, потому что ссорится с мужем. С утра ей показалось, что муж больше не любит ее.
— Почему? — спросила Катя.
— По-моему, ей приснилось что-то, — снисходительно объяснила Кира.
Катя нетерпеливо посматривала на часы, потому что в полночь заканчивался срок действия ее пари с ее олигархом. На прошлый Новый год Катя поспорила с ним, что бросит курить на год. На пятьдесят тысяч долларов США. В ноль-ноль часов одну минуту она собиралась затянуться.
— Может, ты уже не будешь курить? — спросил Митя.
— Буду, — сказала Катя, — причем с таким удовольствием!
Катя достраивала дом на Николиной Горе, и пятьдесят тысяч долларов США были ей очень кстати.
В полночь стало так громко, словно открылось все шампанское, хранящееся в этом ресторане.
Мы кричали, чокались, обнимались и целовались.
У каждого из присутствующих были знакомые за другими столами, поэтому веселье получилось общим и немного домашним.
Я подошла поздороваться к Вике, которая весь вечер улыбалась мне из-за своего столика. Она была с детьми и с тренером по плаванию. Он выглядел безупречно. Она кормила его с ложки соте из баклажанов.
— Уезжаете отдыхать? — Я произнесла это как пароль. И ожидала ответа про Куршевель. Там ее тренер, такой молодой и красивый, не оставил бы окружающих равнодушными.
— Нет. — Вика, как всегда, словно бы выпевала слова. — Мы поедем в феврале, когда все уже вернутся. Я так устала от тусовок.
40 
