Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
30 
Он направился к центральному входу, и, как рыбешки, сопровождающие корабль, его охранники двинулись вместе с ним.
До закрытия магазина, в который спешила Ангелина Петровна, оставалось полчаса.
«Успею, – решила она, – хотя, конечно, напрасно водителя отпустила, он такие тайные тропы знает!»
На всякий случай позвонила в магазин, попросила ее дождаться.
Дождались. Она опоздала на две минуты.
Открывая дверь в бутик, Ангелина Петровна представила себе, что управляющая магазином стоит у входа и, как судья секундомер, держит в руках ее вожделенный «Турбийон». За 240 тысяч евро. С ремешком из кожи аллигатора с золотой застежкой.
Часы – мечта, часы – настроение, часы – романтика. Ангелина Петровна заказала их шесть месяцев тому назад.
– Поздравляем! – произнесла управляющая с такой улыбкой, с какой обычно вносят торт со свечами.
– Спасибо, – ответила Ангелина Петровна и поискала блестящими глазами свою обнову.
– Вот они. – Управляющая взмахнула рукой, словно волшебница, и продавщица вынесла в зал огромную квадратную коробку. Открыла.
– Циферблат из австралийского опала. Как вы и хотели.
Застежка часов захлопнулась на запястье легко и изящно, и само запястье стало как будто тоньше и нежнее.
Аркаша позвонил, когда Ангелина Петровна уже садилась в машину.
– Привет, тигренок, – улыбнулась Ангелина Петровна трубке, часам, Аркаше, заходу солнца, гаишнику и собственным мыслям.
– Привет. Я отлично поплавал. А ты где была? Я позвонил сначала на работу…
– В «Третьяковке».
– Да? Здорово. Что-нибудь купила?
– Пришли мои часы.
– Поздравляю! Это надо отпраздновать!
– Давай.
– Что-нибудь китайское?
– «Шатуш»!
– Отлично! Сначала салат с уткой, потом роллы, потом кальян виноград с клубникой.
– Я буду через двадцать минут.
Аркаша был в сиреневой рубашке, рваных джинсах и с мокрыми после бассейна волосами. Волосы слегка завивались в кудряшки, их хотелось трогать руками, накручивать на палец, ерошить, а потом заново приглаживать.
Обычно ничего подобного в ресторанах Ангелина Петровна себе не позволяла.
Но сегодня был какой-то особенный день. Все казалось возможным, настоящим и правильным.
Аркаша пускал клубы виноградного дыма и снисходительно улыбался.
– Часы делают твои ручки шаловливыми. Можно, ты будешь почаще покупать себе часы?
– Это ты делаешь мои ручки шаловливыми. Это ты все делаешь! Ты! Ты! Ты!
– Ну, хорошо – я. Мне это даже нравится.
– А мне нравишься ты.
– А мне теплые роллы.
– А мне ты и теплые роллы, только если есть их с тобой.
– А мне если с тобой, то можно и без роллов.
– Врешь!
– Не вру!
– В Москву привезли Пабло Пикассо, портрет «Анхеля де Сото».
– Да?
– Ага. Его будут продавать на Christie's через пару месяцев. Стартовая цена – 60 миллионов.
– Ого!
– Не ого, а ого-го! Это же Пикассо! Помнишь, я подарил тебе альбом?
Официантка в короткой бежевой юбочке принесла два бокала шампанского.
– Помню. «Девочка на шаре».
– Умница. И в особняке Шехтеля на Тверской будет закрытый прием. Туда привезут картину. Нам обязательно надо попасть в список. Слышишь?
– Зачем? – Ангелина Петровна нахмурилась. – Я, например, не собираюсь покупать ничего, что стоит 60 миллионов. Тем более картину. Ты, по-моему, тоже.
– Об этом можешь мне не напоминать! – Аркаша отодвинул свой бокал, отвернулся в сторону. Вода в колбе кальяна забулькала, заполняя паузу в разговоре.
– Аркаша! Не начинай! Прошу тебя. Просто ты должен понимать, что там соберутся люди, которые будут потенциальными покупателями. А что там должна буду делать я? Притворяться, что тоже прикидываю, подходит ли мне этот портрет под мои занавески?
– Смотреть! – воскликнул Аркаша, и соседний стол удивленно оглянулся на него. – Наслаждаться! Это удивительное полотно! Оно уедет в частную коллекцию, и ты больше никогда не сможешь увидеть его! Понимаешь? Ты, может быть, будешь жалеть об этом всю жизнь!
– Аркаша, котенок, успокойся.
– Не называй меня котенком!
– Хорошо. Успокойся. – Ангелина Петровна прикурила сигарету на длинном, одного цвета с ремешком от часов мундштуке.
– Я хочу видеть эту работу.
30 
