Особенно,... 
25 
Выписав названия с телефонами, устроилась поудобнее – и в кресле мягком, и с блокнотиком на широком поручне-подставке. А радиотелефоны сегодня вообще к месту не привязывают.
Только начала набирать первый номер из списка – английской спецшколы, – как краем глаза уловила у двери что-то тревожное.
Машинально всмотрелась – и аж мурашки по коже: маленький злобный гном с устрашающими черными глазами-блюдцами и огромным красным ртом шел прямо на нее. Не вмиг поняла, что это не взбешенный тролль, а обычная Машка. И тут же новый мгновенный испуг – что со ртом и глазами?
А еще через секунду облегченный, слегка истерический смешок: девочка просто добралась до ее косметички, употребив все в принципе по назначению, но несколько более обильно, чем обычно принято.
– Я покласилась, – не выговаривая букву «р», сообщила Машка. – Видишь, класиво?
– Вижу, – досмеивалась Ленка, но руки-то еще тряслись. – Ужас, летящий на крыльях ночи. Давай я тебя вымою.
– Давай нет! – Машка явно имела свои представления и о девичьей красе, и о русской грамматике. А когда Авдеева схватила ее в охапку, чтоб тащить в ванную, заверещала так, что из спальни галопом примчался едва проснувшийся Лешечек.
– Лешка! Не так быстро! – крикнула ему Лена, потому что в голову вбилось прочно: «фактора номер восемь» в их доме сейчас нет вообще. А потому ни падать, ни царапаться мальчику нельзя категорически. Лешка страдальчески скривился; «фарфоровая ваза», поняла Авдеева ход его мыслей.
– Привезет отец лекарство – хоть убегайся, – попыталась она перестроить мальца. И Лешка действительно улыбнулся: убегаться – даже при наличии необходимого запаса «гемофила Ф» – взрослые ему никогда ранее не предлагали.
– Видал, что твоя сестра натворила? – спросила она братца, поворачивая к нему вопящую Машку.
– Толково! – восхитился Лешечек. – Может, до папы оставим?
– Думаешь, ему понравится? – усомнилась Авдеева, а сама про себя уже перебирала в памяти другие сумочки и предметы, до которых Машуне лучше не добираться.
В этот момент зазвонил телефон. Греков сказал, что сегодня будет пораньше, Джадд его отпустил.
Авдеева обрадовалась. Грековское появление радовало ее всегда самим фактом, а если он придет днем, то вполне можно будет куда-нибудь полезно сходить. Например, в выбранную для Лешки школу.
Однако домой в этот день Греков попал не скоро.
Уже на выходе подошла Валентина, сказала, что надо поговорить. Оба сели в его «Вектру», поехали.
– Куда направимся? – спросил Егор.
– Думаю, – ответила Валентина и в самом деле задумалась. В грековском доме наверняка была ненавистная ей Авдеева – как бы спокойно ни относилась Валентина к мужским вывертам, а наличие соперницы все равно неприятно. К себе домой уже тоже нельзя – там мамочка приехала, красоту наводит. – Давай, может, в ресторанчике, где тихо?
– Давай, – согласился Егор.
Сошлись на маленьком и уютном японском ресторане, которых в столице развелось немало.
Время обеда еще не настало, и зальчик был пуст.
Выбрали место у окна, за столиком на двоих.
– Ну, что решил? – спросила Валентина, удобно откинувшись на спинку.
– Ничего я не решил, – отмахнулся Егор даже с некоторым раздражением. Он же говорил ей, что ничего не решил.
Валентина достала тонкую сигаретку, прикурила и вдруг, словно вспомнив что-то, загасила ее о черную керамическую пепельницу.
– Ты чего, бросила? – одобрительно спросил Греков.
– Ага, – односложно ответила Валентина.
– А что так? Новая схема? – намекнул Егор на ее любовь ко всяким диетическо-экологическим инновациям.
– Совсем новая, – усмехнулась она. – Я же замуж собралась. А рожать надо с чистым организмом.
«Так…» – подумал Греков. Не то чтобы он не хотел на ней жениться – три дня назад был почти уверен в такой перспективе, – просто сейчас настрой мыслей был совсем иной. Да и Авдеева, в данный момент прикрывающая его тылы, вызывала некое ощущение неудобства.
– А почему не спрашиваешь, за кого? – вновь с усмешечкой спросила дама.
– За кого? – и в самом деле чуть встревожась – от нее же, эмансипированной, что угодно можно ждать! – спросил Егор.
– Не волнуйся, за тебя. За кого же еще? – даже с некоторой печалью подвела итог Валентина. Она сейчас была очень красива своей снежной красотой, и Грекову было приятно, что эта красота предназначена только ему. Но что тогда делать с Авдеевой? Он некстати вспомнил приятный вчерашний вечерок.
25 
