Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
4 
– Человеческие руки слабы, – говорит Анубис. – Да будут они удалены.
Человек кричит, слыша жужжание пил. Затем он теряет сознание. Мертвые продолжают свой танец.
Когда Оаким приходит в себя, по бокам у него висят две серебряные руки, холодные и нечувствительные. Он сгибает пальцы.
– А человеческие ноги медлительны и подвержены утомлению. Да будут те, что он имел, заменены на неустающий металл.
Когда Оаким приходит в себя второй раз, он стоит на серебряных колоннах. Язык Анубиса мечется меж клыков:
– Положи правую руку в огонь, – говорит он, пока та не достигает огненной красноты. Мертвые ведут свои мертвые разговоры и пьют вино, не ощущая его вкуса, и обнимают друг друга без удовольствия. Рука накаляется добела.
– Теперь, – говорит Анубис, – возьми свою мужскую плоть в правую руку и сожги ее.
Оаким облизывает губы.
– Хозяин…
– Выполняй!
Он делает это и падает без сознания. Когда он вновь приходит в себя и смотрит вниз, то весь он из мерцающего серебра, бесполый и сильный. Он касается своего лба и слышит звон металла о металл.
– Как ты себя чувствуешь, Оаким? – спрашивает Анубис.
– Я не знаю, – отвечает он, и голос его странен и резок.
Анубис щелкает пальцами, и ближняя сторона хирургической машины становится зеркалом.
– Взгляни на себя.
Оаким смотрит на свою голову – блестящее яйцо, на свои глаза – желтые линзы, на свою грудь – мерцающий бочонок.
– Люди могут начинать и заканчивать существование разными путями, – говорит Анубис – Некоторые могут начинать как машины и понемногу добывать себе человечность. Другие могут заканчивать как машины, теряя человечность понемногу в течение жизни. Потерянное всегда можно вернуть, приобретенное всегда можно потерять. Что ты такое, Оаким, человек или машина?
– Я не знаю.
– Тогда позволь мне запутать тебя еще сильнее.
Анубис щелкает пальцами, руки и ноги Оакима отваливаются и падают. Его металлический торс грохочет о камень и катится к подножию трона.
– Теперь ты не можешь двигаться, – говорит Анубис. Он дотрагивается ногой до крошечного выключателя на затылке Оакима.
– Теперь у тебя отсутствуют все чувства, кроме слуха.
– Да, – отвечает Оаким.
– Сейчас к тебе подключается кабель. Ты не чувствуешь ничего, но сознание твое открывается и ты становишься частью машины, которая контролирует и поддерживает весь этот мир. Теперь смотри на него на весь!
– Я смотрю, – отвечает он, проникая мыслью в каждую комнату, коридор и зал этого мертвого, никогда не знавшего жизни мира, который никогда не был миром, – мира, не рожденного из огня творения и звездной материи, а выкованного и сочлененного, склепанного и сплавленного, одетого не в моря и землю, воздух и жизнь, а в масла и металлы, камень и поля энергии, мира, отделенного от всего и подвешенного в ледяной пустоте, которую никогда не согревало солнце; он осознает все расстояния, силы и напряжения, все пространства и переходы, и все бессчетные и безмолвные сонмы мертвых проходят перед ним. Он не чувствует своего тела, механического и разъятого. Он знает только волны энергии, что текут сквозь Дом Мертвых, и он течет вместе с ними и сознает все бесцветные цвета конечностной перцепции… Затем вновь слышит он голос Анубиса:
– Теперь ты знаешь каждую тень в Доме Мертвых…
– Да.
– Взгляни же на то, что лежит за его пределами! Звезды, звезды, рассеянные звезды, и тьма между ними.
Они вздрагивают и искажаются, вспыхивают и изгибаются, и мчатся к нему, и проносятся мимо. Они сияют глазами ангелов, они и близко, и далеко, – в вечности, сквозь которую он движется. Но нет здесь реального времени и реального движения, лишь само пространство меняется вокруг – него. Пылающий жертвенник голубого солнца мгновение парит рядом с ним, и затем опять все вокруг становится тьмой, и снова звезды, звезды, рассеянные звезды…
Он подходит к миру, который никогда не был миром, чьи цвета – лимонный, лазурный и зеленый – о, какой зеленый!.. Изумрудная корона окружает его.
– Смотри, вот Дом Жизни, – говорит откуда-то Анубис.
И он смотрит. Дом Жизни теплый, ярко сияющий и живой. Он ощущает жизненность.
– Осирис правит здесь.
И он смотрит на огромную птичью голову на человеческих плечах, на яркие желтые глаза, живые, такие живые; и создание это стоит перед ним на бесконечной равнине живой зелени и держит Посох Жизни в одной руке и Книгу Жизни в другой. Лучистое тепло исходит от него. И опять доносится откуда-то голос:
4 
