Особенно,... 
40 
– Когда-нибудь все это будет принадлежать тебе.
– Почему ты решил сказать мне об этом сейчас? – дрогнувшим голосом спросила Ариана, и на глазах у нее выступили слезы.
Ей не понравилось, что отец выбрал именно этот момент, чтобы посвятить ее в подобные секреты.
– Потому что я люблю тебя, потому что я должен быть уверен, что в случае чего ты не пропадешь. Если дело примет скверный оборот, ты скажешь им, что ни о чем не знала. Ты думала, что Герхард заперся у себя в комнате наверху. Говори им все, что сочтешь нужным. Лги. Главное – защити себя. Тебе помогут ясная головка и вот это. – Он показал ей карманный пистолет и несколько пачек купюр. – После поражения Германии эти деньги утратят всякую ценность, но камни и золото всегда будут в цене.
Еще он показал Ариане томик Шекспира, где в потайном отделении хранились кольцо с крупным изумрудом и перстень с бриллиантом, который Кассандра всегда носила на правой руке. Ариана непроизвольно потянулась к нему, сразу вспомнив это знакомое сияние. Когда-то, много лет назад, бриллиант украшал руку ее матери…
– Кассандра всегда носила его, – с грустью произнес отец, неотрывно глядя на перстень.
– Да, я помню.
– Правда? – удивился он. – Итак, ты знаешь теперь, где кольца. Воспользуйся этим перстнем, если возникнет необходимость. Считай, что это будет дань памяти твоей матери.
Вспоминая слова отца, Ариана со вздохом подумала, что надо ложиться спать – ожидание в пустом кабинете никоим образом не приблизит долгожданный миг встречи. А утром снова надо рано вставать, чтобы занять пост у двери Герхарда – домогательства фрейлейн Хедвиг наверняка возобновятся с новой силой.
Она выключила свет, прикрыла дверь и поднялась по лестнице к себе.
А в это время поезд, на котором ехали Вальмар и Герхард, стоял на вокзале в Мюльхайме. Утомленный долгой дорогой, юноша уснул и не просыпался уже четыре часа. Во сне лицо его казалось невинным, совсем детским. С момента отъезда из Берлина прошло двенадцать часов. Несколько раз в вагон входили военные, дважды они заглядывали в купе и проверяли документы. Вальмар называл Герхарда вслух «мой юный друг», документы у них были в порядке. Объясняясь с проверяющими, фон Готхард произносил слова на простонародный манер, держался робко и почтительно. Герхард помалкивал, пугливо поглядывал на солдат. Один из них шутливо потрепал его по волосам и пообещал, что скоро он тоже станет военным. Мальчик изобразил радостную улыбку, и патруль двинулся дальше.
Остановка в Мюльхайме была короткой, в вагон никто не сел, однако Вальмар решил, что пора будить сына – скоро Лерах, конечная остановка. Девятимильная прогулка по ночному холоду поможет ему окончательно проснуться. Самое трудное – пересечь границу и пораньше добраться до Базеля. Оттуда до Цюриха они доедут на поезде. Там Герхард будет в полной безопасности, и Вальмар сможет пуститься в обратный путь. Два дня спустя он вернется в Цюрих с Арианой, и тогда все втроем они отправятся в Лозанну.
Фон Готхарду не терпелось поскорее вновь оказаться в Берлине, с Арианой. Девочке наверняка сейчас приходится несладко. Но важнее всего сейчас доставить Герхарда в Цюрих. Итак, сначала Лерах, потом ночной марш. От Мюльхайма до Лераха по железной дороге было восемнадцать миль – полчаса езды. Герхард еще сонно потягивался и протирал глаза, когда поезд прибыл на станцию. Дальше состав не шел.
В половине второго ночи многочисленные пассажиры ступили на перрон. У Вальмара, успевшего отвыкнуть от ощущения твердой земли под ногами, дрогнули колени. Он не сказал об этом сыну, а лишь натянул на глаза шапку и поднял воротник. Они зашагали к станции. Ничего примечательного – просто старик и подросток возвращаются домой после поездки по железной дороге. Одеты они были очень просто, и никто не обращал на них внимания. Вальмара могли бы выдать холеные руки и ухоженные волосы, но в вагоне он так и не снимал шапку, а руки как следует вымазал грязью еще на берлинском вокзале.
– Проголодался?
Герхард снова зевнул и пожал плечами:
– Нет, я в порядке. А ты?
Отец улыбнулся:
– Держи.
Он протянул сыну яблоко, припрятанное еще с обеда. Герхард впился в яблоко зубами, и они зашагали вдвоем по пустой дороге.
Путь до границы занял целых пять часов. Мальчик мог бы идти и быстрее, но Вальмар едва поспевал за ним – сказывался возраст. И все же для семидесятилетнего старика он был в неплохой форме. Наконец впереди показалась пограничная полоса – бесконечно длинная изгородь, вся покрытая колючей проволокой. Откуда-то издали доносились голоса пограничников. Вальмар и Герхард свернули с дороги еще два часа назад. Если бы кто-то встретил их в этот предрассветный час, то вряд ли что-нибудь заподозрил – два деревенских жителя отправились куда-то ни свет ни заря, только и всего. Вальмар не взял с собой никакого багажа, если не считать портфеля, который он намеревался зашвырнуть в кусты, если по дороге им кто-нибудь встретится. Велев Герхарду посматривать по сторонам, он вынул из кармана кусачки, и через несколько минут в колючей проволоке образовался проход, через который можно было пролезть.
40 
