Особенно,... 
26 
Через десять минут она не спеша спустилась вниз, успев за это время позвонить друзьям и небрежно извиниться перед ними, сказав, что у нее испортилось настроение и ей необходимо остаться дома. Отказаться от вечеринки Элизабет могла только в том случае, если у нее плохое настроение или нет нового платья. В ее жизни не было никаких страданий, переживаний или трудностей. Ничего такого, что ее родители не могли бы с легкостью устранить, ничего, что ее отец не мог бы уладить или купить для нее. Но нельзя сказать, чтобы она была избалованна. Она просто выбрала для себя определенный образ жизни, и все окружавшее ее служило декорацией к нему. Для своего возраста она не была обыкновенной девушкой. Ее детство кончилось, когда ей исполнилось десять лет. С тех пор она вела себя совершенно по-взрослому, обладала прекрасными манерами. Однако она не получала от этого никакого удовольствия. Но что для Элизабет Барклай удовольствия! У нее была цель. И все ее поступки были направлены на достижение этой цели.
Гости уже пропустили по рюмке, когда девушка вошла в гостиную и огляделась в поисках знакомых. Среди приглашенных оказалась только одна пара, которую она не знала, и ее мать представила их как старых друзей отца из Чикаго. Потом она увидела еще одно незнакомое лицо – очень красивого молодого человека, который спокойно разговаривал с судьей Ар-мистедом и ее отцом. Она быстро взглянула на него, затем взяла бокал с шампанским с серебряного подноса, который дворецкий держал перед ней, и улыбаясь направилась к отцу.
– Отлично, отлично, Элизабет, какой чести мы все сегодня удостоены, – улыбнулся отец, и в глубине его глаз появился едва заметный лукавый огонек. – Неужели ты смогла при всей своей занятости выкроить время и для нас? Как удивительно! – Он демонстративно обнял ее за плечи, и она улыбнулась, глядя на него. Она всегда была с ним в очень близких отношениях, он ее обожал.
– Мамочка попросила, чтобы я присоединилась к вам.
– Прекрасная причина. С судьей Армистедом ты знакома, Элизабет, а это Спенсер Хилл из Нью-Йорка. Он только что закончил юридический факультет Стэнфорда.
– Поздравляю. – Она безразлично улыбнулась ему, и он оценивающе посмотрел на нее. Девушка выглядела совершенно невозмутимой, и он решил, что ей двадцать один или двадцать два года. Ее внешность и манеры делали ее куда старше, и это впечатление еще более усиливали черное платье, жемчужное ожерелье и взгляд, которым она окинула его, когда пожимала ему руку. – Вы, наверное, очень рады, – добавила она с вежливой улыбкой, в то время как он продолжал смотреть на нее.
– Да. Спасибо. – Он подумал, чем она может заниматься. Наверное, играет в теннис и ходит по магазинам с друзьями или матерью. Он очень удивился, услышав слова ее отца:
– Элизабет собирается по собственному желанию ехать в Вассар. Мы пытались уговорить ее на Стэнфорд, но это бесполезно. Она решила ехать на Восток и бросить нас здесь одних, чтобы мы переживали за нее. Но я надеюсь, что холодные зимы быстро охладят ее пыл и она очень скоро снова окажется дома. Ее мать и я будем ужасно скучать без нее.
Элизабет улыбнулась в ответ на его слова, и Спенсер удивился, узнав, как она молода. Определенно, восемнадцатилетние девушки стали совсем другими за эти последние несколько лет. И, глядя на нее, он вдруг поразился мысли, что у этой девушки есть все, чего нет у Кристел.
– Это очень хорошая школа, мисс Барклай. – Его тон был дружелюбным, но довольно прохладным. – Моя свояченица училась там. Уверен, она вам понравится.
Элизабет почему-то решила, что он женат. Она не подумала, что он имеет в виду жену брата. На какое-то мгновение она почувствовала разочарование. Он очень приятный молодой человек и каким-то странным образом притягивает ее.
Тут дворецкий объявил о начале обеда, и Прициллия Барклай пригласила гостей в столовую – красивую комнату с черно-белыми мраморными полами, стенами, обитыми деревом. Над массивным английским столом висела красивая хрустальная люстра. В серебряных подсвечниках горели свечи, старинные приборы на столе сверкали белизной и золотом, а хрустальные бокалы, на которые попадал свет свечей, переливались огнями. Салфетки украшала монограмма с инициалами матери Прициллии. Гости без труда нашли свои места. Около каждого прибора, конечно, были карточки, вставленные в изящные серебряные подставки. Элизабет приятно удивилась, обнаружив, что ее посадили рядом со Спенсером. Она поняла, что ее мать уже успела все переставить.
26 
