Особенно,... 
141 
– Вас это смущает? Ни один закон не запрещает расчленять тень… А в случае частичного сращивания отторжение слабеет, позволяя нам добиться положительного результата.
– Вторые руки? Третьи глаза? Восьмая утроба?!
– Да.
– Расширение судьбы физического тела?
– Вы уловили главное, коллега. Наши исследования подтверждают, что в случае трансплантации объекту умбрического ампутанта происходит укрепление – подчеркиваю, не столько расширение, сколько укрепление! – судьбы физического тела объекта. Трансплантировав дополнительные теневые руки, мы достигаем увеличения силы и ловкости реальных рук объекта, вплоть до регенерации в случае утраты конечности. Несчастный случай, болезнь, топор палача – все это делается поправимым! К сожалению, пересадить сразу пять теневых рук или семь утроб, как вы изволили предположить, мы не можем. Растет критическая масса, и механизм отторжения опять восстает, как и в случае пересадки целой тени…
– Отторжение добавочной тени или критической массы ампутантов – это связано с природными ограничителями?
– Еще не знаем. Возможно, здесь кроется какая-то глубинная порча, заложенная в структурных компонентах личности. Возможно, перед операцией надо соблюсти некий комплекс примет и знамений, для лучшего приживления. Иначе зачем бы мы обратились за помощью к вам, коллеги?
– У вас накопились данные на добровольцев, подвергнутых трансплантации?
– В достаточной мере. Мы наблюдали за каждым в течение месяца. И потом, выборочно, для полноты картины. Противопоказаний нет.
Анри подошла к гроссмейстеру Эфраиму вплотную:
– Есть. Вы поторопились, ваше чернокнижие. У добровольцев со временем начинаются проблемы, затрагивающие сферу двух остальных «спутников». Нарушается структура номена: окружающие забывают имя объекта, путают его, приписывают имени несуществующие свойства… Вскоре процесс затрагивает канденцию: дух объекта мерцает, гаснет, объект впадает в летаргический сон, рискуя оказаться похороненным заживо. В летаргии исходная личность черпает силы, восстанавливая равновесие, но после пробуждения дисбаланс возникает снова.
– Откуда у вас такие сведения?!
«Упоминать лже-стряпчего нельзя. Сказать, что сведенья получены от Тэрца – значит раскрыть его принадлежность к Надзору Семерых. И указать на интерес Надзора к Чуриху. Нет, подруга, взялась за гуж – извивайся, как уж…»
– Тихий Трибунал расследует ряд случаев, связанных с магическим вмешательством неопознанного характера. Летаргия и путаница с именами зафиксированы вигилами Трибунала у вора из Бадандена, королевского скорохода, многородящей молочницы…
– Имена! Назовите их имена, сударыня!
– Простите, гроссмейстер. Вы требуете от меня невозможного. Имена этих бедолаг сейчас путают даже близкие родственники. Вашего многорукого вора из-за смещения номена чуть не прирезали в Реттийском порту его собственные дружки. Мне пришлось отбивать несчастного у бандитов, при содействии обер-квизитора Бдительного Приказа. А молочницу едва не закопали живьем.
– Вы присутствовали на похоронах летаргированной молочницы?!
– Нет. Не имела такого счастья. В данном случае поверьте на слово…
– Сама судьба послала вас в Чурих, сударыня! Овал Небес! – гросс доверительно обнял за плечи вигиллу с малефиком, благо длины рук вполне хватало. Тэрца он обнимать не стал, но профос Надзора и не настаивал, слушая в три уха. – Я давно перестал полагаться на милость провиденья, и вот… Надеюсь, вы не разглашаете служебной тайны? Поверьте, если даже и так, я никогда не позволю себе публично сослаться на ваши показания!.. я буду нем, как могила…
«Оригинальное сравнение для некроманта,» – подумала Анри.
– Друзья мои, дорогие мои друзья и коллеги! Разрешите и мне приоткрыть краешек завесы. Поделиться, так сказать, сокровенным. Вы позволите кратенькую лекцию? Экскурс в историю Чуриха?
– Окажите любезность, – за всех ответила вигилла.
SPATIUM XVI
О ЧУРИХЕ – ЛИБО ХОРОШО, ЛИБО НИКАК
или
ОТКРОВЕНИЯ ГРОССМЕЙСТЕРА ЭФРАИМА КЛОФЕЛИНГА
Так случается: ищешь одно, находишь другое.
Так бывает: подвижников считают негодяями, побивая камнями и сплетнями.
Мир несовершенен. Ведущие некроманты Чуриха знали это лучше других. Идеалисты, они снискали славу прагматиков; романтики, числились по ведомству прожженных циников; жизнелюбы, внушали смертный ужас. Все силы, знания, талант и мастерство, год за годом и век за веком, они дарили одному-единственному благому делу: достижению телесного бессмертия родом человеческим. Согласитесь, есть высшая несправедливость в том, что бессмертная душа волей судьбы вынуждена прозябать в смертном теле – вечная квинтэссенция в бренном флаконе, могучий храм на фундаменте из песка.
141 
