ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  46  

— Выпить хотите?

Ото! В этом кабинете пить мне еще не предлагали. Я взглянула на говномер и поняла, что он зашкаливает.

Ответа Никанор Семенович ждать не стал. Грузно приподнявшись, направился к шкафу, послышался возмущенный скрип потревоженной карельской березы. Вспомнился Ревенко. У того в шкафу водка. А у этого?

— Вы, насколько мне известно, крем-ликер пьете? Или лучше банановый?

Разведка заложила точно, хотя в этой конторе крем-ликер ни с кем пить еще не приходилось. Интересно, кто стукнул?

— А может, господин прокурор города, лучше водки? «Зусмановки» или «Столпер-Плюс»?!

Он замер, затем укоризненно покачал головой:

— Водки?! Нет у меня водки. Эра Игнатьевна! Коньячку налить?

Коньяк был подан в стакане, правда, в хрустальном. На закуску — сиротливый ломтик лимона — я даже не взглянула. Пусть сам «николашку» потребляет.

— Ну, стало быть, вздрогнули, Эра Игнатьевна! И давайте без «господ прокуроров». Разговор у нас будет душевный, можно сказать, интимный…

Кажется, мне предлагали раздеваться.

Коньяк оказался хорош, но больше ничего хорошего не предвиделось.

— Вы с Ревенко говорили?

— Говорила.

Началось! Сейчас спросит о рапорте, который я еще и не собиралась писать…

— Рапорт составили?

Соврать? Ну уж нет!

— Никанор Семенович! Рапорт я не составила, но…

— И не надо.

Думаю, выражение моего лица ему понравилось. Пухлые губы вновь расцвели улыбкой.

— Да-да, любезнейшая Эра Игнатьевна, забудьте! И о деле Молитвина забудьте! Да и нет, собственно, никакого дела. И не было. И не будет.

Улыбаться в ответ я не стала. Значит, молитвинское дело отбирают. Интересно, кто?

— Простите, Никанор Семенович, неужели этим заинтересовалось ФСБ?

Глазки моргнули. Раз, затем еще раз.

— ФСБ? Да о чем вы? Я же вам ясно говорю, нет никакого дела и не было. Жил себе старичок, приболел, отвезли самовозом в «неотложку», вовремя не представили документы… А зам-главврача, известный паникер, изволил задергаться, с утра прибежал сообщать — глядь, пошли заявления соседей, бумажка за бумажкой!.. Сейчас все выяснилось.

Слова журчали струйкой, глазки щурились, улыбка бродила между щек, и я наконец поняла: надо молчать. Молчать и соглашаться. Если прокурор города говорит, что дела нет, значит, его нет. Хотя сгинувшего алкаша велели искать прокуратуре, вопиюще нарушая все подряд. Хотя следом при странных обстоятельствах и участии таракана-полковника пропал свидетель Залесский. И дальше…

— Правда, там «хвост» вырос…

— Простите? — очнулась я.

— «Хвост», — начальство мило усмехнулось. — Господа архары на квартире Залесского подрались с каким-то сержантом-жориком. Непорядок, конечно. Так вы этого жорика оформите. Года на три, чтоб неповадно было. Только не тяните.

—Ладно…

Я отвечала, не думая. Что же это творится? Может, и вправду ничего такого не было? Глупостей хватает, а к Залесскому архары могли заехать не только из-за пропавшего старика. Может, в Залесском все дело?

— Не обрадовал?

Я пожала плечами. От молитвинского дела за версту тянуло «мертвяком», так что спасибо, конечно… Память услужливо подсказала: субботние гости-дружки на квартире Залесского, один — носатый, болтливый; второй — крупный мужик с уставной ряшкой, все норовил мне честь отдать, хоть так, хоть эдак… это он, что ли, «хвост»?!

— Ну тогда я вам подарок сделаю. Завтра передадите в третью канцелярию дело Кривца…

— Что?!

Молитвинское дело отобрали, теперь Кривей. Этот мерзавец, ясен пень, не подарок, но что все это значит?

— И остаются у вас ваши священники, но с ними можно не спешить…

«Какого черта?!» — едва не вырвалось у меня, но язык вновь оказался вовремя прикушен.

Сейчас сам скажет.

— Вы Изюмского знаете?

Изюмский? Ах, да! Розовощекий болван из новеньких. Золотой зуб, золотая цепь…

— Он будет работать с вами. У него сейчас дело об убийстве, но он сам не тянет.

«То есть как?» — чуть было вновь не воззвала я, и опять успела сдержаться, хотя удивляться и вправду было чему.

Везде, во всем нашем грешном мире, «мокрые» дела для следователя — самые трудные. Везде — но не здесь. Первач-псы (они же «Егорьева стая», они же «психоз Святого Георгия») разыскивают убийцу лучше всякого инспектора. Нам остается лишь обождать, пока в морг поступит труп с характерным ей" нюшным цветом лица. И ждать приходится тридцать шесть часов — в худшем случае.

  46