Последние отзывы

  116  

– Могу и показать! – Хороший бы из Монаха мотоцикл вышел: заводится с полоборота. – Только я ж теперь все больше в паре… Дадите поработать?

Сказал – и косится глазом: как отреагируют?

А никак. Что, думал, все тебя тут же отговаривать кинутся? Как же, держи карман шире!

– Поработать-то можно… – по-кошачьи тянет Ленчик, одновременно хрустя целым пучком зеленого лука. Следую его примеру: не все ж на консервы налегать! – Только сам знаешь: мы обычно с посторонними людьми не работаем…

– Ну, а если я обратно в школу вернусь?

Эк его припекло, бедолагу! Небось совсем тут одичал: без людей-то, без родных, без друзей-знакомых.

На луну ночами воет.

– Ну, у нас же никого не выгоняют. – В моем взгляде, поднятом на Монаха, было столько наивности, что взгляд поднялся с изрядным трудом.

Тяжелый, зараза, вышел; не взгляд – штанга.

Впрочем, вес взят.

– Выгоняют! – резко, едва ли не грубо обрывает меня Олег. – Я с этого года начинаю закручивать гайки! А то развелось эстетов-трепачей, которые только и умеют, что языком работать. Знатоки великие, понимаешь!

Олег вроде и не обращается конкретно к Монаху, но столь прозрачный намек и ежу понятен.

Эй, еж, тебе понятно?

– Нет, ты приходи, поглядим-подумаем. – Когда мой соавтор отступает на шаг назад, значит, жди подвоха. – Ты сам как считаешь, Володя: тебе в какую группу ходить следует?

– Ну… в стажерскую, наверное. Или как минимум в клубную…

Вот сразу ведь видно: говорит человек и сам понимает, что не то говорит! А промолчать не может.

Зря это он.

Почему люди обманываются? Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад!.. И вот: в небе зависли свинцовые дирижабли, а к ним по сверкающим золотым лестницам ползут и ползут упрямые человеческие фигурки. Там, в сумрачных гондолах, в таких же ослепительных, как и эти лестницы, клетках, спрятаны певчие птицы. Птицы молчат – но каждый из взбирающихся по лестницам людей верит: когда он наконец доберется, вскарабкается, доползет – птица обязательно запоет! Не может не запеть! Конечно же, она запоет чудесную песнь – только для него одного!

А сотни тонн свинца, по странному недоразумению зависшие на головокружительной высоте, уже готовы обрушиться, сминая маленькие смешные фигурки и золоченые лестницы из папье-маше…

Стоп.

Не сейчас.

Нет, это он все-таки зря.

Олег

– Как минимум?

Внутри что-то оборвалось. Туда, в прошлые рождения, где я был судьей неправедным, согласно Ленчикову гороскопу, где крылись решения и приговоры, о поспешности которых я сожалею по сей день.

Иногда – сожалею.

А иногда – нет.

Рассказ шел к финалу. Спотыкаясь, по колено забрызгавшись грязью, подволакивая ногу и морщась от боли в травмированном колене; но – шел. Рассказ о суматошном Володьке Монахове и его волшебной палочке, рассказ о двух нелепых дядьках, разменявших четвертый десяток в поисках нужных только им слов; рассказ о плачущей жене, избитых насильниках и троллейбусных жертвах; рассказ о том, что одни называют ремеслом, другие – искусством, третьи – образом жизни, а четвертые смеются в лицо и первым, и вторым, и третьим, потому что четвертые знают: ремесло должно кормить, искусство – развлекать, а образ жизни – это вообще нечто совсем другое.

Собаку выгуливать да с управдомом лаяться – вот и весь образ жизни.

«А если я на тебя с шашкой полезу, что ты делать будешь?» Вечный вопрос, на который надо не отвечать, а нельзя: ведь, в сущности, хорошие люди спрашивают, меняя шашку на нож, пистолет или… или бейсбольную биту «Миротворец». Они ждут ответа, которого нет, ответа, который превращает отвечающего в полного идиота… отвечать стыдно, и не отвечать, в общем-то, тоже…

Убрать.

Лишнее.

И все-таки: рассказ, никому, пожалуй, кроме нас, не интересный, близился к финалу.

Я чувствовал, как горькая пустота подступила к горлу.

– А на первый год ты как минимум не хочешь? – Было видно, что Монах не ожидал от меня этой реплики. – Вместе с княгиней Ольгой? Разминочка, азы, ручки-ножки-огуречик… а там будем посмотреть. Если будем.

Кровь бросилась ему в лицо. Лысина сразу вспотела, покрылась блестящими бисеринками, глаза сверкнули опасной желтизной.

Тигр с рекламы.

Несчастный лысый тигр.

– На первый год, сэнсей? Азы с разминочкой? Что ж, можно и на первый… Возьмешь меня на первый год инструктором?! А, сэнсей?! Я ведь, как-никак, теперь призер, чемпион! Что скажешь?!

  116