32 
— Отлично! Она согласна! Все улажено. В Уэльс мы больше не едем. Поселимся до конца отпуска в вашем округе!
Он лучезарно улыбался, и Мэгги сказала что-то ободряющее. Увидев, что его жена прячет книгу и собирается уходить, я испытал облегчение. Мужчина тоже вернулся к столику, забрал свой рюкзачок и надел на плечо. Потом спросил Мэгги:
— Вы не могли бы нам порекомендовать небольшую гостиницу где-нибудь неподалеку? Не слишком дорогую, но удобную и уютную. И, если возможно, чтобы присутствовал аромат Англии!
Мэгги была немного обескуражена и медлила с ответом, произнося бессмысленные фразы вроде: «А что именно вам требуется?», и тут я вставил поспешно:
— Самое лучшее место поблизости — гостиница миссис Фрейзер. По дороге на Вустер. Называется «Молверн-Лодж».
— «Молверн-Лодж»! Судя по названию, как раз то, что нужно!
Мэгги отвернулась с неодобрительным видом и прикинулась, что убирает со столиков, я же тем временем расписывал подробно, как найти гостиницу Ведьмы Фрейзер. Затем пара двинулась к выходу: мужчина широко улыбался и повторял слова благодарности, женщина ни разу не обернулась.
Мэгги смерила меня усталым взглядом и покачала головой. Я засмеялся:
— Скажи только, что эта женщина и Ведьма Фрейзер не заслужили друг друга! Грех упускать такой случай.
— Тебе все хиханьки. — Мэгги протиснулась мимо меня в кухню. — А мне здесь жить.
— Ну и что? Ты в жизни больше не увидишь этих фрицев. А если Ведьма Фрейзер дознается, что ты порекомендовала приезжим ее гостиницу, она вряд ли станет жаловаться, так?
Мэгги покачала головой, но на этот раз не удержалась от улыбки.
Далее публика рассосалась, вернулся Джефф, и я решил, что с чистой совестью могу удалиться. Наверху я сел с гитарой в фонаре и погрузился с головой в наполовину сочиненную песню. И тут (мне показалось, что времени прошло всего ничего) внизу началась суета — публика явилась к чаю. Если начнется настоящая запарка, как обычно и случалось, Мэгги непременно попросит меня спуститься, что будет нечестно, на сегодня я свое отработал. А потому я счел за лучшее улизнуть в холмы и продолжить сочинение там.
Никем не замеченный, я вышел через черный ход и тут же возрадовался свежему воздуху. Солнце припекало изрядно, к тому же я нес футляр с гитарой, но как нельзя кстати дул ветерок.
Моей целью был вполне определенный уголок, который я обнаружил на прошлой неделе. Нужно было вскарабкаться по крутой тропе за домом, потом одолеть более плавный наклон, и через несколько минут обнаруживалась эта скамья. Я обрадовался находке не только потому, что оттуда открывался фантастический вид. Главное, это не было перекрестье троп, куда из последних сил выбираются туристы с измученными детьми и усаживаются с тобою рядом. С другой стороны, это было место не совсем уединенное: время от времени появлялся очередной пешеход, бросал обычное: «Привет!», иногда отпускал шуточку по поводу гитары и шагал без остановки дальше. Я вовсе не имел ничего против. Вроде как публика, а вроде и нет — самое то, чтобы немного подстегнуть воображение.
Просидев с полчаса, я заметил, что очередные прохожие, миновавшие меня с кратким приветствием, встали невдалеке и наблюдают. Мне это не понравилось, и я сказал с оттенком сарказма:
— Все нормально. Деньги кидать не требуется.
В ответ послышался знакомый самозабвенный хохот: подняв глаза, я увидел фрица, который шагнул обратно к скамье.
В мозгу у меня мелькнула мысль, что супруги сходили к Ведьме Фрейзер, поняли, что я их наколол, и намерены поквитаться. Но тут я заметил, что не только мужчина, но и женщина весело улыбается. Оба вернулись к скамье и остановились передо мной. Солнце уже садилось, и краткий миг я видел только их силуэты на фоне яркого небосклона. Тут супруги подошли ближе, и я обнаружил, что оба они не сводят глаз с гитары, на которой я продолжал играть. С таким радостным изумлением люди смотрят иной раз на младенцев. Еще более меня поразило, что женщина отбивала ногой такт. Я засмущался и прекратил игру.
— Ой, сыграйте еще! — промолвила женщина. — Прелесть что за мелодия.
— Да, — подхватил ее супруг, — просто чудо! Мы ее услышали издалека. — Он показал рукой. — Мы были там, на гребне, и я сказал Соне: «Послушай, музыка!»
— И пение, — добавила женщина. — Я говорю Тило: «Слушай, где-то поют». И я была права? Вы ведь только что пели?
32 
