42 
– Я… конечно, нет. Ну что ты такое говоришь! Я… я… – Она осеклась, взглянула на Лиз и разрыдалась, окончательно сбив ее с толку. – Умоляю, только не говори Джейн и Коко! Нам так хорошо вместе. Я думала, это ненадолго, но мы вдвоем уже почти год. Да, понимаю, это абсурд. Он думает, что мне пятьдесят пять. Я сказала, что родила Джейн в шестнадцать, что само по себе звучало ужасно. Ему тридцать восемь. Понимаю, это постыдное признание, но это любовь. Я любила Базза, но его уже нет. А Гейбриел – прелесть. Для своих лет он очень зрелый человек.
Лиз не сразу вспомнила, что следовало бы закрыть рот и не таращиться во все глаза на Флоренс. Та часто секретничала с Лиз, более склонной к сочувствию и добродушной, чем Джейн, но до подобных откровений дело никогда не доходило.
– Флоренс, если ты счастлива… – осторожно заговорила Лиз, не зная, что сказать и даже не догадываясь, что могло побудить мужчину сойтись с женщиной намного старше его. Его намерения всерьез встревожили Лиз. Она понимала, что Джейн, узнав обо всем, придет в ярость, да и Коко скорее всего тоже. – Чем он занимается? Актер?
Симпатичный незнакомец вполне мог быть актером, при этой мысли подозрения Лиз усилились.
– Режиссер и продюсер. Снимает авторское кино. – Флоренс назвала два фильма, имевших немалый успех. Значит, он по крайней мере не жиголо, охотящийся за ее деньгами. – Нам так хорошо вместе! Теперь, когда Базза нет, мне часто бывает одиноко, девочки здесь больше не живут. Не могу же я все время писать или играть в бридж! Большинство моих подруг еще замужем, а я всегда и везде оказываюсь лишней…
Лиз понимала, как трудно сейчас Флоренс, – гораздо труднее, чем предполагала ее старшая дочь. Флоренс еще не вышла из возраста, когда хочется общения и даже секса, хотя думать об этом Лиз было неловко. А Джейн об этом даже слышать не захочет.
– Ты скажешь Джейн? – с беспокойством спросила Флоренс, глядя на задумчивое лицо собеседницы.
– Если ты не хочешь, не скажу.
Флоренс не совершила никакого преступления, никому не причинила вреда. Она в здравом уме и не рискует здоровьем. У нее просто роман с молодым человеком, точнее, с мужчиной на двадцать четыре года моложе ее. Но с другой стороны, почему бы и нет, черт возьми? Кто они такие, чтобы указывать Флоренс? Какое они имеют право решать, что ей можно и чего нельзя? Или внушать ей чувство вины. Увы, Джейн наверняка именно так и поступит, порой она бывает непреклонной. Лиз любила ее, но прекрасно знала все слабости, недостатки и причуды, а умение понять ближнего никогда не было сильной стороной Джейн.
– Ты сама должна сказать дочерям, – мягко предложила Лиз.
– Думаешь?
– Да, – честно ответила Лиз. – Но только когда наступит подходящий момент. Если это ненадолго, извещать их вообще незачем. Однако если этим отношениям суждено стать длительными, ты имеешь полное право быть любимой и пользоваться поддержкой близких. Они будут рады узнать о переменах в твоей жизни.
– Джейн взбесится, – несчастным голосом выговорила Флоренс.
– И мне так кажется, – не стала скрывать свои опасения Лиз. – Но со временем она успокоится. Она не вправе указывать тебе, как жить. И я постараюсь напомнить ей об этом.
– Спасибо! – с горячностью воскликнула Флоренс. Лиз и прежде случалось выступать на ее стороне, причем не без успеха. Но на этот раз обе знали, что их ждет буря.
– Насчет Коко я бы не стала беспокоиться, – добавила Лиз. – Она добрая душа и в отличие от Джейн никого не стремится осуждать. Дочери хотят тебе только добра.
– Но вряд ли захотят, чтобы у меня был молодой любовник. Деньги тут ни при чем, – поспешила заверить Флоренс Лиз в надежде, что та передаст ее слова Джейн. – Я ведь говорила, что ему следует жениться и обзавестись детьми. Но он уже в разводе, его ребенку два года. Мы очень счастливы. Правда, мы вряд ли поженимся, – виновато добавила она, понимая, как абсурдно это звучит.
– Знаешь, будь ты мужчиной, – сказала Лиз, вдруг разозлившись и в то же время сочувствуя Флоренс при виде ее смущения и стыда, из-за которых той пришлось врать дочерям, – будь ты мужчиной, ты могла бы на каждой вечеринке появляться с девушкой, которая тебе в дочери годится, сколько угодно нежиться рядом с ней у бассейна в отеле «Беверли-Хиллз», похваляться перед своими детьми, своим парикмахером, своими соседями. Могла бы снова жениться и иметь ребенка. Будь ты мужчиной даже десятью годами старше, а он – женщиной десятью, а то и двадцатью моложе, вашим отношениям никто не удивился бы, напротив, тебе бы завидовали. Если что и отвратительно, так это двойной стандарт, из-за которого ты считаешь необходимым прятаться и врать, а мужчина в том же положении готов кричать о своем счастье на каждом углу. Флоренс, это твоя жизнь. Мы живем только раз. Поступай так, как считаешь нужным, лишь бы ты была счастлива. До знакомства с Джейн я была замужем и могла бы до сих пор оставаться замужней женщиной. Мне не хотелось, чтобы все вокруг знали, что я лесбиянка. Я так старательно изображала респектабельность, так стремилась угодить всем вокруг, что чувствовала себя несчастной. Мой лучший поступок – развод с мужем и переезд к Джейн. Теперь я наконец-то живу той жизнью, о которой всегда мечтала. Знаешь, если бы Базз был жив, он наверняка так и сделал бы, нашел бы себе женщину еще моложе твоего друга. – И она подняла бокал с шампанским, чтобы выпить за женщину, которая приходилась ей родственницей по любви, хотя и не по закону. – За тебя, Флоренс, и за Гейбриела. Долгих вам лет и безоблачного счастья!
42 
