ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>

В сетях соблазна

Симпатичный роман. Очередная сказка о Золушке >>>>>

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>




  102  

Космос озарился рваными вспышками. Бестелесная дрянь, норовившая оплести «Нейрам» сотнями щупальцев, отшатнулась прочь. Словно птенец-гигант, корабль стремился вылупиться, вырваться к жизни, раскалывая скорлупу то здесь, то там. А проклятая скорлупа сопротивлялась, торопясь восстановиться, по-новой окружить клювастого птенца, обездвижить, заточить и переварить…

– Они не ушли! Стреляй!

– Вижу…

Зуд исчез. Вместе с ним сгинула и паника, сменившись тупой апатией. Корабль ожил, зашевелился. Вздрогнула, как от удара электротоком, сердечная мышца реактора, чтобы остыть навеки. По кишкам узких коридоров пробежала серия спазмов. Заиграли гитары в студии; струнным тихо вторила клавинола. Призрак Яцуо Кавабаты, лишенный ног, кружился в операторской – жучок-волчок, он улыбался, морща лакированную кожу в углах рта.

Стены и переборки стали прозрачными – не на уровне зрения, а в другом, недоступном обычному человеку диапазоне. Лючано проницал их каким-то новым органом, которому он не нашел бы названия ни на одном из языков Ойкумены.

«Быть может, на языке флуктуаций? – предположил маэстро Карл. – Если, конечно, такой язык существует?»

В голосе маэстро мелькнули знакомые интонации профессора Штильнера.

Жуткая, завораживающая фантасмагория объединяла в пестром балагане время, пространство, «Нейрам», кляксы за бортом и людей в обезумевшей жестянке. Твердость и незыблемость превращались в гибкость и изменчивость. Воздух обрел шершавую плотность. Звуки сделались видимыми. Ярчайшими сполохами они озаряли рубку, отражались от стен, возвращались и смешивались, растекаясь пятнами радуги, пролившейся с небес на землю.

Запах смертного пота бился в висках толчками крови.

На «Этне», во время атаки стаи, все было иначе.

Жить осталось считаные минуты. Апатия окутывала Лючано ватным одеялом. Заснуть и видеть сны мешал легкий, но болезненный интерес. Дрожь ожидания. Что дальше? В душе (сознании? желудке?..) шевелилось живое существо – готовое вырваться наружу, как бабочка из куколки, улететь прочь, освободиться…

«Это наваждение! Фантомы искаженного восприятия! Да, я вижу сквозь годы и парсеки, керамопласт и термосил. Присваиваю чужие жизни, делая их своей собственностью, жонглирую сокровенными тайнами. Я заражен частицей «дэва». Татуировка Папы Лусэро расползается по телу, набухает горячими желваками, сопротивляясь вторжению. В мозгу угнездились два шизофренических альтер-эго: маэстро Карл и Добряк Гишер. Это правда. Но я – человек! Я не хочу умирать! Не хочу знать, что будет потом, что из меня вылупится, если вылупится хоть что-нибудь! Маэстро, как вы были правы, мечтая уйти на покой в тихом месте…»

Кишечник корабля содрогнулся в конвульсиях. Рядом кто-то упал. Кажется, Пульчинелло. Лабиринт коридоров наполнился желудочным соком, едким и дымящимся. «У нас с тобой, дружок, – наставительно произнес Гишер, – сок в желудке, а в кишках – дерьмо. А тут все вперемешку! Ясное дело, фагам закон не писан…»

Смрад кислой блевотины затопил рубку. Тарталью чуть не вывернуло наизнанку. Волна густой жидкости текла со стороны кормовых отсеков. Чудовище не торопилось: добыча уже находилась в его нутре.

Куда денется комок пищи?

Никуда.

Перед глазами мелькнули нити, тонкие и белесые, похожие на натянутые сухожилия. Лючано услышал звон бокалов, шум голосов. Рубка «Нейрама» превратилась в салон яхты «Горлица». Стол, уставленный бутылками и закусками, силуэты гостей… Лишь троих он разглядел отчетливо: граф Мальцов в кресле, во главе стола, цыган Илья в углу, над гитарой – и Венечка Золотой.

Поэт читал стихи. Тихо, но уверенно, с чувством, хорошо поставленным голосом, без малейших признаков заикания. Потому что куклу-Венечку вел умелый невропаст Лючано Борготта, нанятый графом специально для этой цели.

  • – …луч света в царстве тьмы, в песках – родник,
  • Чужой среди своих, сквозь слезы – смех,
  • Готов вести тебя я без помех
  • По всем гееннам мира. Друг мой милый,
  • Страх нас сопровождает до могилы,
  • А за могилой он уже не страх,
  • Сгорев дотла на гибельных кострах.
  • О, в пекле – тишь да гладь! Иное дело,
  • Когда душа – заложница у тела…

Лючано чудесно понимал: всего этого на самом деле нет. Он по-прежнему в рубке «Нейрама», корабль облепили фаги, лишая жертвы рассудка… Но ничего не мог с собой поделать. Он вел Венечку, ловко корректируя пучок моторика. Вербальные нити, как обычно, держал маэстро Карл – иллюзия самоуспокоения.

  102