Особенно,... 
96 
За полчаса беседы о пустяках я уже выяснил: в здешнем доме не принято обращаться к собеседнику напрямую. Только косвенно. Вокруг да около. Если так плыть Домой, никогда не доплывешь.
— Можно ли быть в чем-то уверенным до конца, живя люд вечно изменчивым небом?!
Черные, лоснящиеся глазки закатились, сверкнули желтоватыми белками, сожалея о мирском непостоянстве. Легкая тень тронула бледную кожу щек: намек на Румянец. Иссин-Мардук снял тюрбан, аккуратно промокнул платочком вспотевшую лысину и снова водворил тюрбан на место.
— Есть еще финикийцы... — я взял с блюда лист салата. Скрутил в трубочку.
— Нет.
— Нет финикийцев? Совсем?!
— Досточтимый Одиссей Лаэртид изволит смеяться. Разумеется, есть. В море — есть. На рынках — есть. Кстати, известно ли досточтимому Одиссею, что тир-ские купцы недавно открыли новый путь на юг? Там, где раньше свирепствовали чудовища, и боги, похожие на зверей, преграждали путь смельчакам, теперь спокойно плещут весла и надуваются паруса. Мы живем в зыбком мире...
Сейчас меня мало интересовали успехи тирских купцов.
— Это уважаемый Иссин-Мардук изволит смеяться. Если финикийцы есть в море и на рынках, если они есть даже на опасном южном пути, тогда где их нет?
— Их нет в качестве гонителей одного странника, знакомого нам обоим. Фаросское недоразумение прощено и забыто. А «пенное братство» в восторге от блеска железной серьги. Правда, это обошлось в изрядное количество талантов и долговых поручительств...
Я мог представить себе это количество. До конца жизни не расплатиться. В бескорыстие лысого филантропа верилось слабо.
На веранду, где мы вели приятную, ни к чему не обязывающую беседу, тихо поднялся раб. Горбун с вкрадчивой повадкой паука. Он даже двигался так, будто по дороге оплетал столбы и перила паутиной. Когда горбун прошелестел мимо меня, распространяя сладкий аромат ирисовых благовоний, я вздрогнул и почувствовал, как напрягается спина. В ответ: ласково-бессмысленный взгляд. С поклоном передав хозяину развернутый на треть свиток, горбун неприятно похрустел гибкими, на вид бескостными пальцами и отправился ловить мух в другом месте. Иссин-Мардук наскоро пробежал свиток глазами. Извиняясь, улыбнулся мне: дела, дела... покой нам только снится!..
— Да, — сказал он в пространство, совершенно не заботясь тем, что горбуна уже и след простыл. — Не позднее конца месяца. Только без глупостей.
Мне почудилось, что паутина дрогнула, разбежалась беззвучным эхом во все стороны. Но хозяин уже повернулся ко мне:
— На днях малоизвестный Иссин-Мардук встречался с очень достойными молодыми людьми. Бывший ванакт Аргоса. Бывший басилей Крита. Бывший претендент на престол Трои. Бывший пророк. Очень, очень достойные молодые люди: вежливые, почтительные, хотя и бывшие...
Слово «бывший» он произносил вкусно, слегка причмокивая. Стало ясно, почему кипрский представитель Дома Мурашу не ест мяса. Он ест слова. Вполне достаточно для насыщения души.
— Можно ли поинтересоваться: что хотели достойные молодые люди от почтеннейшего Иссин-Мардука?
— Есть такое новомодное изобретение: «деньги». Почему-то в последнее время от несчастного Иссин-Мардука все хотят только это. Никто не придет, чтобы сказать:
«Изя! У меня родился сын! Я зову тебя на обряд дарования имени!» Или: «Марик! Брат мой! Хочешь, я подарю тебе новый плащ?!» Изредка, когда по ночам мучает бессонница, горемычному Иссин-Мардуку кажется: мы живем не только в зыбком, но и в весьма корыстном мире...
Каюсь: мне очень захотелось попросить гостеприимного хозяина об одолжении. Не хватит ли у него талантов договориться с Глубокоуважаемыми, чтобы они были везде, в море и на рынках, в небе и в храмах, на Олимпе и в преисподней — но чтобы их, со всей мстительностью и уязвленной гордыней, больше не было для одного странника, знакомого нам обоим. Нигде и никогда. Я понимал, чего лишаюсь (сова моя! крепость и олива!), но желание было таким страстным...
Я даже пропустил часть сказанного мимо ушей. — ...Заявили: «Нам больше нет места здесь». Бедный Иссин-Мардук позволил себе усомниться. Сказать, что таким достойным молодым людям есть место везде. Что он, бедный Иссин-Мардук, был бы счастлив... Нет, сказали молодые люди. И не уговаривайте. Мы собираемся плыть на Запад. До конца света и за его предел. Мы намерены уйти в седые дали Океана, чтобы никогда не оглядываться назад. Иссин-Мардук огорчался. Плакал. Иссин-Мардук даже рвал бы волосы, расти они у несчастного Иссин-Мардука. Но...
96 
