«Грозный час» даже шутливо звали «Часом Грозного», да и Хастинапур, названный в честь основателя, Хастина-Слона, вознамерились было переименовать в Бхишмапур, то бишь в Грозный — но регент категорически запретил.
«Уважает предков!» — шептались в народе.
В самой столице группой брахманов-советников уже был подан на рассмотрение регента закон о чистоте варн. В частности, там предлагалось запретить шудрам-работникам изучение Вед. Дескать, если член низшей касты читает святые писания — да будет ослеплен, если внимает чужому слову — да будет лишен слуха, если же тайно переписывает Веды и Веданги на пальмовых листьях — да отрубят нечестивцу руки и сварят затем в кипящем масле!
В таком виде закон принят не был, но шудры дружно шарахнулись прочь от «Второго рождения», а кое-какие положения «Закона о чистоте» начали плавно претворяться в жизнь.
Например, ребенка отца-кшатрия от женщины-шудры стали называть Кшаттри, то есть «Подрывающий чистоту», а чандалам под страхом смерти запретили прикасаться к жрецам и воинам — даже умирающему от жажды царю чандала-неприкасаемый не мог подать воды, не рискуя при этом головой.
Вдобавок знак на лбу, который символизировал принадлежность к той или иной варне, окончательно стал разноцветным: чтобы окраска человека была видна издалека.
На смену Кула-Дхарме, иначе Долгу Семьи, шел Варна-Дхарма.
Закон Варн.
3
Вокруг махровым жасмином расцветал вишнуизм — все знали приверженность регента этому утонченному культу. Поклонение Брахме-Созидателю превратилось в скучную обязанность, которую и нести тяжело, и бросить жалко. Слово «брахман» потеряло первое значение, а храмов Созидателя осталось всего два — и оба не в Хастинапуре. Южане из зарубежья Срединной по-прежнему цепко держались за сомнительную милость Шивы — но на просвещенном севере оргии в честь Разрушителя привлекали к себе лишь бедняков и лесных дикарей.
Да еще капалик перехожих, которых вишнуиты тайком стали называть «вшиварями».
Как-то, присутствуя в храме на очередном восхвалении Опекуна Мира, Гангея с удивлением услышал из уст жреца следующие слова:
- Затем, почтенные, причастный великой доле Вишну
- Сто лучших брахманов из уст произвел. Владыка!
- Из рук — сто кшатриев, сто вайшьев из бедер,
- Из стоп сто шудр произвел тот Лотосоокий!
- Преподавателя Вед, безмерно лучезарного Брахму,
- Блюстителя нежити, странноглазого Шиву Он создал…
Далее, после «Странноглазого Шивы», воспевалось создание Опекуном всей восьмерки Локапал-Миродержцев разом и замечательная жизнь Трехмирья в золотой век, когда «не было ни у кого обязанности совокупленья — потомство у всех возникало просто силой желанья!»
Обалдев от таких перспектив, регент был потрясен даже не самим славословием — после «Индры рыболовов» Гангею трудно было удивить панегириками. Главным являлось другое: в самом начале проповеди о величии Вишну, там, где обычно ссылаются на тот или иной авторитет, жрец ничтоже сумняшеся заявил:
— Грозный сказал!
И пошел восхвалять…
Регент мрачнел на глазах, слушая приписанные ему слова, а достойный брахман разливался соловьем, сменив тему:
- О еретиках возвещу: из жителей юга — все андхраки,
- Гухи, пулинды, шабары, чучуки с мадраками вместе!
- Также и жителей севера я перечислю:
- Яудхейцы, камбоджи, панчалы, барбары, горцы-кираты.
- Вот какие злодеи на этой земле обитают!
- Псоядцы, цаплееды, ястребожоры — таков их подлый обычай!
Вернувшись во дворец, Грозный велел призвать к себе жреца-обличителя и поинтересовался: кто еще из разнообразных злодеев входит в подлежащий истреблению сонм? Кого будем карать и приобщать?
Жрец расцвел утренним лотосом и заорал на все покои:
- На земле размножились ракшасы, бхуты и преты,
- Они высочайших даров взыскуют силой умерщвления плоти,
- Нежить эта, возгордясь обретенным даром, дерзко
- Язвить станет сонмы богов и Жарообильных подвижников —
- От тягот избавить землю доступно лишь Чакравартину…
Когда жрец уходил, регент задал ему последний вопрос: почему верные, по сути, слова он, достойный брахман, приписал Грозному? Достойный брахман изумился до глубины души и поведал, что так изложил сию проповедь некий мудрец по прозвищу Расчленитель, живущий на острове в святом месте слияния двух рек. Гангея потерял дар речи и был вынужден слушать о сыне мудреца Парашары-Спасителя, который с младенчества вырастил собственное тело до взрослого состояния и с пеленок досконально изучил все Веды с комментариями.