127 
Гангея не смотрел ни на кого. Он двигался, словно ступая по горящим углям. Дошел. И рухнул на царское ложе, с трудом переводя дух.
В шатер сунулся было слуга с блюдом какой-то снеди, — не соблаговолит ли повелитель отведать? — но Гангея только хрипло рыкнул больным зверем, и слуга мигом исчез.
Все тело нещадно ломило, суставы выкручивал палач-невидимка, перед глазами плыли разноцветные круги. Гангее мерещилось, что он весь изранен и истекает кровью, трижды он порывался выдернуть засевший в ране обломок стрелы — и трижды с вялым удивлением обнаруживал, что на теле его нет ни царапины, а пальцы вместо древка в очередной раз хватают пустоту.
Мысли путались, туманные видения роились вокруг, насмешливо растекаясь киселем, едва Гангея пытался вглядеться пристальней, и поэтому регент не слишком удивился, обнаружив, что в его шатер успела проскользнуть целая вереница призраков. Одним больше, одним меньше… Потом до него дошло, что гости плохо походят на бред, и Гангея заставил себя сосредоточиться. Это было едва ли не труднее, чем вырвать воображаемую стрелу.
Призраки обрели плоть и форму, молчаливо выстроясь вокруг обессиленного регента. Их было восемь. Восемь Благих.
Гангея никогда раньше не видел этот клан божеств, и даже Словоблуд в давние времена ученичества мало рассказывал о Восьмерке, стараясь сменить тему, но Грозный почему-то сразу догадался, кто перед ним.
— Молю простить, о небожители, за то, что лишен возможности приветствовать вас как подобает! Я могу позвать своих людей, и они воздадут вам все почести, каких вы заслуживаете! Еще раз прошу простить…
— Лежи и набирайся сил, Грозный, — прервал его один из Благих, выступив вперед. Остальные семь при этом дружно потускнели, снова превращаясь в призраков. — Мы не в обиде на тебя, и пришли не требовать почестей, а взять тебя под свою опеку в битве с Рамой.
— Благодарю вас, опоры добродетелей, но лучше вам было бы обойтись почестями! Эта битва — только наша. Моя и моего учителя.
— Мне нравится, что ты столь ревностно придерживаешься законов кшатры, — с серьезным видом кивнул собеседник. — Но мы и не собираемся вставать между вами! Ты полагаешь, Благие способны предложить Грозному что-либо бесчестное?
Гангея смутился и решил, что лучше промолчать.
Гости приводили Грозного в недоумение. Фигуры их то и дело расплывались, с трудом сохраняя прежние очертания, вся Восьмерка была неуловимо похожа друг на друга. Лица? Одежда? Одинаково-никакое выражение глаз? Присутствовала в богах скрытая фальшь, словно Благие являлись иллюзией, майей, наваждением… А восьмой, понурый карла в красной ермолке, съехавшей на одно ухо, и непомерно широких шароварах, казался и вовсе куклой!
«Да нет, глупости! Просто устал… вот и мерещится невесть что!» Гангея отогнал дурацкие мысли, но крохотный червячок сомнения все же остался, затаился в недрах воспаленного сознания.
Семеро Благих по-прежнему будто воды в рот набрали, а тот, что заговорил с регентом, дружелюбно продолжил:
— Мы — твои сторонники, о бык Лунной династии! И вся Обитель Тридцати Трех — тоже. Ты должен выиграть эту битву! И мы принесли тебе оружие, созданное в древности зодчим богов, которое тебе, несомненно, было известно в твоей прошлой жизни! Возьми его, ибо долг кшатрия — на поле чести не пренебрегать ничем! Да будь у Рамы тайное оружие — он бы не задумываясь пустил его в ход! А может, так и случится?! Кто знает, чем успел снабдить своего любимца Синешеий Шива?
Гангея молчал, хмурясь. Благие, наверное, были правы, но соглашаться почему-то не хотелось.
— …Вот и мы в свою очередь ПРОСИМ тебя принять в дар наше оружие, которое наверняка обеспечит тебе победу!
— Просим, просим! — вдруг хором затянула вся Восьмерка, словно челядь, предлагающая господину благословить пиршество слуг.
Регент тяжело вздохнул. От него ждали ответа. И он ответил.
— Я признателен вам, о Благие, за ваш дар, хотя и принимаю его с тяжелым сердцем. Но ведь всему Трехмирью известно, что я дал обет: «Не отказывать просящему». Вы просите меня принять дар — значит, быть посему.
— Твоя верность однажды данному обету достойна уважения. — Хор умолк, и вновь заговорил один голос: — Итак, слушай мантру вызова, а вот это ты должен будешь держать в руке, когда произнесешь первые слова…
И в ладонь Гангеи легла маленькая золотая сережка-раковинка, изнутри которой выглядывала голубоватая жемчужина.
127 
