ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Бабки царя Соломона

Имена созвучные Макар, Захар, Макаровна... Напрягает А так ничего, для отдыха души >>>>>

Заблудший ангел

Однозначно, советую читать!!!! Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... >>>>>

Наивная плоть

Не понимаю восторженных отзывов. Предсказуемо и шаблонно написано >>>>>

Охота на пиранью

Винегрет. Але ні, тут як і в інших, стільки намішано цього "сцикливого нацизму ©" - рашизму у вигляді майонезу,... >>>>>




  151  

Черная мара слегка попятилась и пошла чернильными разводами.

— Был, Грозный. Наверняка был. Но я не застал его. И, наверное, мне повезло — трудно убить Веталу, но незваный гость сделал это. И превратил царицу в старуху. Появись я раньше — не говорить нам сейчас с тобой. Грозный…

— Кто? Ты хотя бы догадываешься, кто убийца?

— Догадываюсь, не догадываюсь… Я пришел сюда не за догадками. Мы, вольные Веталы, злопамятны и плохо прощаем обиды…

— Мы, люди, тоже, — Гангея встал и приблизился к Живцу, Ветала качнулся, но остался на месте. — По крайней мере я.

— Тогда позволь мне войти в ее тело — и мы оба заново переживем тот скорбный миг! Я ждал этого момента девять лет!

Мгновение регент еще колебался.

— Хорошо, — выдохнул он, словно всем весом рушась в ледяную воду. — Что я для этого должен сделать?

— Ничего. Просто сказать: «Я разрешаю тебе…»

— Я разрешаю тебе, — эхом откликнулся Грозный. — Входи.

4

— Чудо! — с испугом и восторгом шептались меж собой царедворцы и слуги. — Чудо! Знак богов!

А ты стоял, глядя незрячими глазами в пламя погребального костра, опалявшее душу дыханием запредельности, и вспоминал.

Вспоминал последние слова Веталы перед тем, как Живец покинул тебя.

— Не знаю, как ты, человек, — а я удовлетворен. Твоя женщина сполна рассчиталась с убийцей. И за сына, и за себя, и за моего брата! Да, я удовлетворен, человек. Я узнал, что хотел, и вернул долг. Кто смеет надеяться на большее?! Прощай…

А наутро из покоев, где томилось в ожидании костра тело царицы, раздались испуганные крики челяди.

Ты уже знал, в чем дело.

Слуги увидели мертвую Сатьявати — но такую, какой она была десять лет назад. Молодую женщину, стройную, с гладкой кожей, пахнущей сандалом.

Она была почти как живая. Почти.

Ветала честно вернул долг — с лихвой. Большего он не мог.

Жадные языки Семипламенного Агни лизнули черную плоть царицы — и замерли в недоумении. Миг, другой, и вот уже пламя шарахается прочь, шипя и отплевываясь, заливаемое потоком речной воды. Когда огонь опомнился и разгорелся вновь, гореть, кроме смолистых дров, было уже нечему.

Тело царицы исчезло.

Ты стоял, смотрел на костер — и вдруг на мгновение снова, как когда-то, ощутил себя Индрой-Громовержцем. Владыкой Тридцати Трех, Миродержцем Востока.

Но одновременно ты был богом Смерти-Справедливости, Ямой-Дхармой, Миродержцем Юга, и рядом с тобой стояла Морена-Смерть, глядя в огонь блестящими глазами.

А еще ты был кем-то другим, древнее Локапал, древнее Смерти, капли сочились меж пальцев, капли Предвечного океана, капли из кувшина Времени, ермолка солнца сползла на ухо, и тебе показалось, что, еще одно усилие — и ты вспомнишь его, узника, запертого в темнице твоей души, вспомнишь что-то очень важное… Но ты моргнул, и все померкло: у костра стоял регент Хастинапура, Гангея, Грозный, Дед…

Да, теперь уже действительно — дед.

У тебя подрастали внуки, ради которых стоило жить дальше. Потому что они и только они были настоящей Великой Бхаратой. 

Осознание этого было подобно экстазу первого соития.

5

…Когда родились те три мальчика, Слепец, Альбинос и Видура-Праведник, земля стала плодородной, а урожаи — обильными. Рабочий скот был весел, животные и птицы — радостны, гирлянды цветов были душисты, а плоды вкусны. Все были храбры и сведущи, добры и счастливы, и не было там грабителей, склонных к беззаконию. Лишенные гордости, гнева и жадности, люди способствовали успеху друг друга, царила высочайшая справедливость.

И в той счастливой стране, охраняемой отовсюду Грозным при помощи оружия, были выстроены многочисленные жилища для брахманов, и стала прекрасной та держава, отмеченная сотнями алтарей и расширенная посредством захвата чужих владений.

И покатилось по миру колесо святого Закона, установленного Грозным…

Тысячи лет подряд сказители будут повторять друг за другом эти слова, не изменив даже запятую, на память цитируя «Великую Бхарату» — и слушатели станут внимать, повторяя про себя:

— И в той счастливой стране, охраняемой отовсюду Грозным при помощи оружия… и расширенной посредством захвата чужих владений…

Слушателям будет очень хотеться хоть миг пожить в той счастливой стране.

И услышать грохот колеса святого Закона, даже если это будет последнее, что они услышат в своей жизни.

  151