Лёгкий, ненавязчивый романчик 
50 
Каждый раз после съемок я обещаю себе: «Больше никогда!» И каждый раз, когда у меня звонит мобильный телефон и в трубке раздается голос новой администраторши, я забываю об этом своем обещании. Просто я очень мягкий человек и не люблю отказывать людям. Недавно в Петербурге до меня дозвонилась девушка, устраивающая модные показы, и спросила, не соглашусь ли я поучаствовать в дефиле, причем в костюме Жабы, сшитом по мотивам сказки «Алиса в Стране чудес». Мне трудно объяснить это даже самому себе, но я согласился и на это чудовищное предложение.
Малахов энергичными телевизионными шагами бегал от гостя к гостю. Насколько я понимал, речь шла о том, что все прибалты – фашистские гады. А украинцы и грузины – тоже. Футболка у меня на спине промокла уже насквозь. Я хотел спросить у яркогубой, сколько времени, но та слушала насчет прибалтийского гадства с таким заинтересованным лицом, что мне стало неловко ее отвлекать.
Нынешней весной, вернувшись из особенно долгой командировки, я, помню, попробовал хоть как-то наладить отношения с женой и купил нам обоим путевку на теплоходный круиз по Ладоге. Мне казалось, что провести пару ночей в каюте… поговорить обо всем, о чем давно хотелось… все это как-то заново нас сблизит. Плюс в нашем распоряжении будет здоровенная кровать, и мы наверняка найдем чем на ней заняться. Но поговорить я так и не решился, кровать была скрипучей, а когда мы вернулись в Петербург, мне почти сразу понадобилось улетать обратно в Мали. И все равно круиз оказался очень приятным. Монастыри, утесы, свинцовая вода, деревянные церкви. Кораблик был старый, но бодрый, обслуживающий персонал заботлив, а кормили вполне ничего. Надышавшись свежим воздухом, налюбовавшись на роскошную северную природу, мы с женой поднимались в кают-компанию и здоровались с соседями по столику. Соседей (соседок) было двое: толстая учительница и женщина, постоянно проживающая где-то в Прибалтике, которая приехала в Россию из ностальгических соображений. Круиз длился три дня, и все это время женщины говорили об одном и том же.
Начинала обычно училка. Ее темой были дети гастарбайтеров и приезжих из Средней Азии. «Ужас! – говорила она. – Скоро эти люди вытеснят нас из собственного города! Они приехали сюда, не зная нашего языка и не собираясь уважать наши традиции. В городе работают специальные курсы для учителей, у которых в классе больше половины таких детей. Но с проблемой невозможно справиться никакими курсами. Брюнетистые азиатские россияне не желают учить язык и не ощущают себя русскими. Ну что ты будешь делать, а?»
Я доедал салат, говорил учительнице сочувственные слова, и, как правило, после этого слово брала вторая соседка. Эта говорила в основном о своих, прибалтийских проблемах. «Ужас! – говорила она. – Прибалты постоянно кричат, что мы, русские, вытесняем их из собственных стран. Упрекают нас, что мы приехали к ним, не зная их языка и не собираясь уважать их традиции. Выносить это больше невозможно. В своей нелюбви к нам они даже создают специальные учебные программы, рассчитанные на учителей, у которых в классе есть русскоязычные дети, представляете? Да только нас не побороть никакими программами! Русские жители Прибалтики все равно не собираются учить их язык и никогда не смирятся с тем, что из них пытаются сделать прибалтов!»
Дамы спрашивали, что я по этому поводу думаю. Мне было неловко признаваться, что, если честно, я вообще не думал над тем, что они говорили. Доев, мы с женой каждый раз извинялись и уходили курить свои сигареты. А дамы оставались поболтать еще. Даже с палубы мне были слышны их возмущенные голоса. Но я старался особенно не прислушиваться. Окружающая северная природа была так прекрасна, что отвлекаться от нее совсем не хотелось.
Я все еще сидел в студии и обливался потом. Мне хотелось, чтобы запись поскорее кончилась и я смог наконец выйти на улицу. Здесь, в закрытом помещении, мне опять начинало казаться, будто снаружи должен идти снег, хотя я отлично помнил, что никакого снега там нет и на самом деле, выйдя из телецентра, я увижу всего лишь противную солнечную московскую осень.
– Охо-хо, – вздохнул я про себя.
Глава десятая
ВЕЧЕР ТОГО ЖЕ ДНЯ. ГДЕ-ТО В МОСКВЕ
В наушниках играет Федор Чистяков:
Нелегкие дни настали: каменные оковы. Да, мы все тут по делу, да только вот по какому? В какое же светлое завтра готов ты еще рвануться, блуждающий биоробот?
50 
