Особенно,... 
165 
— Я ненавижу тебя.
И она ненавидела каждое мгновение своей беременности. В первые несколько месяцев Филипп приезжал, чтобы встретиться с ней, но в конце концов после Рождества это стало неудобно, и положение было щекотливым. Он не возражал против того, чтобы Джулиан знал, чем он занимается на самом деле, это ему даже нравилось. Но он знал, что об этом также могла узнать его мать, и ему не хотелось случайно встретиться с ней. Он сказал Ивонне, что они проведут вместе отпуск в июне после того, как она родит ребенка.
Она возненавидела Джулиана еще больше. Он разрушал все в ее жизни и лишил всего, чего она хотела. Больше всего она хотела Филиппа и хотела стать герцогиней. Он пообещал, что со временем ему придется уйти от жены, но сейчас он не мог этого сделать, потому что его мать была очень больна и ее огорчил бы его развод. И кроме того, ребенок… Он убеждал ее, что надо подождать, пока все уляжется, и когда она слышала это, становилась только более истеричной и еще больше злилась на Джулиана. А потом она начала звонить Филиппу каждый день, насмехаясь над ним, дразня его, на работу, домой, возможно, в самые неподходящие моменты, и неожиданно он снова стал добиваться ее, волнуясь, требуя, и он едва мог дождаться июня. Они каждый день разговаривали по телефону, иногда несколько раз, и только о сексе. Она рассказывала ему о том, что будет делать с ним, когда они уедут после родов. Этого Филипп и хотел от нее, и ему это нравилось.
Они с Джулианом почти не общались. Ивонна переехала в другую комнату. Она выглядела почти так же плохо, как и чувствовала себя. Ее рвало в течение шести месяцев, а через два месяца это возобновилось. Джулиан считал, что причиной плохого самочувствия были отчасти ее гнев и злоба. И он постоянно получал счета за звонки Филиппу, но ничего не говорил ей. Он не имел представления, какие у них планы, и пытался убедить себя, что ему безразличны их отношения, хотя это ему с трудом удавалось. Единственное, что ободряло его, — это то, что ребенок, которого она согласилась родить, принадлежит ему. Она не хотела ни опеки, ни права посещения, у нее не было никаких претензий по отношению к будущему ребенку. Ребенок полностью принадлежал Джулиану. Всего за миллион. Обещал, так плати! И он согласился заплатить. После того как родится ребенок.
Он всего только раз обсуждал с матерью все это дело лишь для того, чтобы объяснить, для чего он намерен продать несколько акций их компании. Расплата с Ивонной полностью уничтожит все его сбережения, но он считал, что дело того стоило.
— Мне жаль, что я втянул себя в такую беду, — извинился он перед Сарой, но она сказала, что извиняться нелепо. И он не должен ни извиняться перед ней, ни объяснять ей что-то.
— Тебе она причинила такую боль. Мне жаль, что это произошло, — сказала она ему.
— Мне тоже… но по крайней мере у меня будет ребенок. — Он печально улыбнулся и вернулся в холодную атмосферу своей квартиры. Он уже нанял для ребенка няню, приготовил для него комнату, а Изабель обещала приехать из Рима, чтобы ему помочь. Он не имел представления, как ухаживать за ребенком, но хотел научиться. Ивонна уже заявила, что прямо из больницы она уедет в свою квартиру. Договор будет выполнен. А ее банковский счет увеличится на миллион долларов.
Ребенок должен был родиться не раньше мая, но в конце апреля она начала упаковывать вещи, словно не могла дождаться того дня, когда сможет уехать, и Джулиан как завороженный наблюдал за ней.
— Ты не испытываешь никаких чувств к этому ребенку? — с грустью спросил он. Но он давно уже знал ответ на этот вопрос. Ей нужен был только Филипп.
— Почему я должна что-то чувствовать? Я ни разу его не видела. — У нее не было материнского инстинкта и никакого раскаяния по отношению к нему. Сейчас ее интересовала только возможность продолжить свою связь с Филиппом. Он сказал ей, что забронировал номер на Майорке на первую неделю июня. Но ей было все равно, куда они поедут, только бы с ним. Она собиралась приложить все усилия, чтобы заполучить Филиппа и титул.
Первого мая Джулиану позвонили на работу и сообщили, что леди Вайтфилд только что доставили в клинику в Нойи. Это была та самая клиника, где родился он сам, не то что его восхитительные брат и сестра, которые появились на свет прямо в замке.
Эмануэль видела, как он уходит, и спросила, не хочет ли он, чтобы она пошла вместе с ним, но он покачал головой и поспешил к своему автомобилю. А через полтора часа он уже был в госпитале, расхаживая взад и вперед, ожидая, чтобы его впустили в родильную палату. Однако он опасался, что Ивонна может не позволить это. Но через несколько минут к нему вышла медсестра и вручила ему зеленый халат и такую же шапочку. Она показана ему, где он может переодеться, а затем отвела его в родильную. Ивонна между схватками смотрела на него с открытой ненавистью.
165 
