46 
— Конечно, почему бы нет? — ответила Габриэла.
За кофе Стив много рассказывал о своем детстве, о своей учебе в Йеле и в Стэнфорде. В Калифорнии ему очень нравилось, но Стив считал, что в Нью-Йорке у него будет больше возможностей найти хорошее место. Сейчас, однако, он начинал сомневаться в правильности своего решения.
— Мне кажется, волноваться еще рано, — сказала ему Габриэла. — Быть может, после Рождества все изменится и тебе повезет.
После этого Стив спросил, правда ли, что она была в монастыре, и Габриэла кивнула.
— Я больше двенадцати лет жила в монастыре Святого Матфея. Сначала я была просто воспитанницей и только в последний год — послушницей. Но в силу ряда обстоятельств мне пришлось оставить монастырь.
— Да, в жизни обстоятельства часто оказываются сильнее нас, не так ли? — заметил Стив, — Это очень печально, но это факт. Иногда мне даже кажется, что в мире не осталось простых, естественных вещей — одни только обстоятельства, которые правят нами по собственному произволу.
— Иногда мы сами себе все усложняем, — возразила Габриэла. — С некоторых пор я стараюсь придерживаться именно этой точки зрения, и хотя у меня это не всегда получается, я постепенно убеждаюсь, что большинство вещей на самом деле гораздо проще, чем кажется на первый взгляд.
— Хотелось бы и мне смотреть на жизнь так, как смотришь ты, — вздохнул Стив, когда официантка наливала им по третьей чашке. — Но сейчас мне это трудно. Быть может, со временем…
И, повинуясь какому-то внутреннему порыву, Стив рассказал Габриэле о девушке, с которой он познакомился во время учебы в Йеле. Они были помолвлены и собирались пожениться прошлым летом, в день Четвертого июля. Но за две недели до свадьбы невеста Стива погибла в автомобильной катастрофе, когда она ехала, чтобы встретиться с ним. Это происшествие, сказал Стив, круто и навсегда изменило его жизнь, и Габриэла сочувственно кивнула.
А на глазах у Стива уже блестели слезы. Словно догадываясь, что в ее лице он обрел благодарную слушательницу, Стив признался, что его невеста была беременна и что он никак не может смириться с потерей сына, рождения которого очень ждал.
Габриэла слушала его с удивлением и ужасом. Сердце ее от жалости обливалось кровью. Трагедия, постигшая Стива, очень напоминала ей ее собственное несчастье. Она тоже потеряла и Джо, и своего ребенка, но рассказать Стиву свою историю Габриэла не осмелилась. Слишком уж затертым и пошлым был сюжет, действующими лицами которого были священник и монашка. Большинство людей просто не способны были увидеть в нем ничего, кроме вульгарной любовной интрижки. О своей любви к Джо Габриэла не рассказывала даже профессору Томасу, которого бесконечно уважала.
— Я чувствовала себя точно так же, когда умер Джо, — все же сказала она. — Мы хотели пожениться, но нам нужно было сначала преодолеть множество проблем. Обстоятельств… — Она грустно улыбнулась, посмотрела на него своими огромными и печальными голубыми глазами и, неожиданно даже для самой себя, добавила:
— Он покончил с собой в октябре.
— О боже! — вырвалось у Стива. — О, Габи, как это ужасно!
С этими словами он порывисто потянулся через стол и взял ее пальцы в свои, а Габриэла в задумчивости не отняла у него руку.
— Теперь, когда я оглядываюсь назад, мне становится странно, как я сумела это пережить, — сказала она. — Все… окружающие считали, что это моя вина, и я тоже была в этом уверена. Даже сейчас я не могу твердо сказать себе, что я была ни при чем. И, наверное, никогда не смогу…
Несмотря на все перемены, происшедшие в ее жизни, Габриэла по-прежнему считала себя главной виновницей большинства собственных и чужих несчастий, но ответственность за самоубийство Джо была, безусловно, самой тяжелой.
— Ты не должна ни в чем винить себя! — с горячностью возразил Стив. — Когда люди… поступают подобным образом, это значит, у них были для этого самые серьезные причины. Нет, я не оправдываю самоубийства, просто когда человек оказывается под прессом множества неблагоприятных обстоятельств, он теряет ориентацию и перестает ясно видеть свои проблемы. В таких условиях легко можно ошибиться и…
Габриэла вздохнула.
— Ты совершенно прав, — согласилась она. — Именно так и произошло с нами… более или менее. Джо остался круглым сиротой в четырнадцать, когда его мать покончила с собой. И всю вину за это он взял на себя. Кроме того, у него был старший брат, который утонул на его глазах, когда Джо было семь, и в этом он тоже винил себя одного. Должно быть, этот груз в конце концов раздавил его, но я не могу считать, что я тут совершенно ни при чем. То, что Джо сделал, он сделал из-за меня. Ему казалось, что он не сможет дать мне все, чего я от него жду. Он казался себе никчемным, слабым, бессильным, недостойным ни меня, ни самой жизни… И это была последняя соломинка.
46 
