Особенно,... 
103 
…И тут же подались назад. Что-то встает с земли — с грязного мокрого асфальта. Человек!
Человек?!
— Святый Боже! — повторяет мой сосед. Странно, я, кажется, раньше видела этого интеллигентного с галстуком. Но где?
…Из динамиков доносится вопль. Вопль — и дружный мат десятков глоток. Они тоже поражены.
Тот, кто встал с асфальта, слишком высок. Слишком широкоплеч. Слишком…
— Миня! — растерянно произносит шаман Молитвин. — Миня, ну что же ты!
Солдаты вновь кидаются вперед, и я лишь успеваю заметить шлем — странный рогатый шлем на голове у высокого, кого только что топтали и били прикладами. Он с ревом бросается на врагов, одним движением сбивая наземь полдюжины черных подшлемников. Остальные вновь отбегают, вскидывают автоматы…
— Не надо! — Молитвин вскакивает с места, кидается к экрану. — Он же ребенок! Он же ничего!..
Из динамиков доносится знакомый сухой треск. Черная широкоплечая фигура идолом застывает на месте, а затем медленно валится навзничь.
На миг мне становится жалко неведомого Миню. Угораздило парня сунуться прямо к этим! Вот и— к тебе слетели пташечки с колоколенки!
…Те, на экране, явно довольны. Возле застывшего на грязном асфальте огромного тела собирается толпа, кто-то достает фотоаппарат…
Веселятся недолго. Фотограф машет рукой, и бравые вояки спешат к ближайшему магазину. Камера скользит по вывеске — «FBR». Кажется, я там когда-то была и подивилась странному названию.
— Здесь у нас ничего нет, — тихо, словно для самого себя, произносит генерал. — Где ближайший заслон?
— Храм-лечебница № 15, «психушка», — еще тише отвечает лейтенант. — Взвод старшего лейтенанта Пескаренко.
…А на площади уже вовсю идет грабеж. Через разбитую витрину выбрасывают ящики, кто-то откупоривает бутылку, добычу грузят прямо на танки, один из грузовиков — громадный «Урал» — подъезжает ближе…
Но вот ситуация меняется. Из-за угла прямо к занятой делом толпе неспешной походкой направляется худощавый коротышка в старом ватнике и подшитых темной кожей валенках. Лица не разглядеть, но, судя по всему, неизвестный не празднует труса.
— Валентин, — вздыхает Ворон-Молитвин. — Валька!
Вне сомнения, у шамана полно знакомых в Дальней Срани. И знакомых непростых!
Коротышка в ватнике смело проходит в самую гущу толпы. Вначале его не замечают, но вот один из вояк, только что опорожнивший пузатую бутылку, недоуменно поворачивается, тычет кулачищем в грудь незваного гостя.
Дальнейшее происходит в мгновение ока. Из динамиков доносится хрип, переходящий в свист. Коротышка на экране поднимает сжатый кулачок, подносит прямо к носу громилы…
Оператор возится у взбесившегося динамика, тот продолжает хрипеть, время от времени посвистывая, а коротышка в ватнике уже вовсю машет руками. Толпа расступается, образуя широкий полукруг. Кто-то, зажимая уши, пятится назад…
— Та це ж Валько-матюгальник! — не выдерживает ефрейтор-"сагайдачник", до этого скучавший возле литой стальной двери. — Той, шо злыднив гоняе! Ну, всэ! Тэпэр всий их машинерии — гаплык!
«Злыдням» в бушлатах и подшлемниках тоже приходится туго. Но вот кто-то с сержантскими лычками дергает стволом автомата…
…И ничего. Динамик по-прежнему хрипит, коротышка машет руками, мародеры в бушлатах начинают медленно расходиться. Вот еще один поднимает, автомат, целя в спину, и вскоре опускает. Осечка? Или действительно — «гаплык»?
Валентин-Валько подходит к неподвижному черному телу, опускается на корточки, гладит убитого по выпуклому крутому лбу. И вдруг я понимаю, что на неведомом Мине не шлем и не карнавальная маска…
Если б еще знать, почему мне на ум самовольно приходит алкаш Залесский?
В углу молчит нахохлившийся Ворон. Вопрос замерзает на языке.
— М-минотавр! — чуть слышно шепчет Игорь. — Жэка-Потрошитель! Вот б-бедолага!
Потрошитель? Я грустно улыбаюсь. Будь бедный Миня и вправду Потрошителем!..
Динамик, пару раз присвистнув напоследок, умолкает. Слышатся далекие голоса, негромкая ругань. Коротышка исчез, словно сквозь асфальт провалился. А может, и вправду?
— Улица Гвардейцев-широнинцев! — быстро произносит лейтенант, наскоро переговорив с оператором. — Стрельба!
Он смотрит на Бажанова. Тот кивает. Оператор переключает экран…
В глаза плещет черное тяжелое пламя. Танк — огромный, приземистый, с номером «203» на приплюснутой бащне — слепо тычется прямо в дверь девятиэтажки. Бетон не выдерживает, и горящая громада наполовину уходит в глубь дома. Рядом пылает еще одна машина, танкисты выскакивают из люка…
103 
