Особенно,... 
11 
— Сегодня в полдень гражданин Молитвин на квартире вашего друга Алика встречается с одним человеком. Вы должны быть там и обеспечить безопасность. Ясно?
— Буду.
Я вздохнула, достала из сумочки диктофон.
Маленький такой, черненький.
— Положите в карман и запишите разговор. Ровно в девятнадцать по нулям доставите ко мне на квартиру. Это тоже ясно?
Кажется, он хотел вскочить, но сдержался.
В глазах горела ярость.
— Стукачком делаете… гражданка следователь?
Лучше бы по лицу ударил! Нет, парень, не ты здесь стукачок, не ты!
— Гражданин Молитвин проходит свидетелем по важному уголовному делу, — скучным голосом начала я— — Если конкретнее, то по делу об убийстве. Нераскрытом убийстве, сержант! Вы понимаете, что это такое?
Ярость исчезла — он слушал. Что такое нераскрытое убийство в нашем городе, даже жорику понять можно.
— В придачу мы ищем гражданина Крайцмана. Кто знает, что в разговоре выплывет?
Я давила — куда можно и куда нельзя. Господи, ведь не простится!
— Официальную санкцию на запись выдадите?
В голосе слышалась издевка. Это был уже перебор. Явный. Мент поганый! Дон-Кихота из себя корчит!
— На вас три статьи висят, старший сержант. Хотите еще отказ от помощи следствию? Статью назвать?
Не понадобилось. Петров медленно встал, скрипнул зубами, рука потянулась к диктофону.
Я отвернулась.
За столом возвышался розовощекий дуб, и была златая цепь…
Впрочем, я это уже видела; А если не это, то нечто, весьма…
— Привет, подруга!
Я открыла рот, дабы навести порядок в дендрарии (хоть бы встал, негодник, дама все-таки зашла!), открыла — и закрыла.
На дубе оказались очки.
Обычные, дешевенькие, с толстыми вогнутыми стеклами, они странно смотрелись на румяной физиономии, создавая иллюзию невероятного явления. Если бы я не знала, кто передо мной, то могла бы решить, что вижу следователя Изюмского, напряженно размышляющего над грудой бумаг. Размышляющего! Думающего! Homo sapiens!
Бред! Конечно, бред, все это — из-за очков!
— Ты посиди. Эра Игнатьевна, тут, блин, концы с концами…
И «блин» на месте, и тыкает, мерзавец, но…
Чудо Маниту, не иначе!
Дуб поднес какую-то бумаженцию к самым глазам, почесал лоб, вздохнул:
— Блин!
Бумага легла на стол, очки присоседились рядом, дуб стал дубом, но странное чувство не исчезло.
— Никогда не видела, как мой дядька по стенкам бегает?
Я моргнула. Потом еще раз. Он что, шутить научился? Бегающего по стенкам Никанора Семеновича я пока не видела, но в чем дело, догадалась сразу.
— Из-за статьи в «Шпигеле»?
— Ага. — Дуб вновь устало потер лоб, хмыкнул.
— Хрена им всем попы эти сдались? Тут такой компот!.. Ну че, рассказать?
Признаться, я шла в сие место, дабы узреть на столе бутылку коньяка и напроситься на рюмку. В такое славное утро — не грех. Даже немножечко, чайную ложечку…
— Рассказывайте, Володя. Теперь моргнул уже он, но опомнился удивительно быстро.
— С чего начать? С херни или с фигни? Кажется, я рано обрадовалась. Дуб есть дуб.
Но если выбирать…
— С херни, конечно!
Он порылся лапищей в куче бумаг, достал нужную.
— Во! Значит, так. Настропалил я Жучку, то есть Лидку Жукову, чтобы она по Интернету полазила. Она и так там вечно лазит, мужиков голых ищет!
Ай, Жучка! Знать, она сильна!
— Это с центрального, как его, блин? А, сервера! Интерполовского.
Распечатка. Оригинал, естественно, на английском. А вот и перевод. Наверное, поли-глотка и переводила. Да она прямо нарасхват идет! Так-так, двенадцатого октября в городе Порту, Португалия, в гостинице «Король Альфонс»…
Внезапно я почувствовала, что дурею. То есть я уже дура. Законченная. А как иначе, если двенадцатого октября в этой самой гостинице…
Труп разыскиваемого Интерполом международного преступника Бориса Панченко, он же Андрей Столярян, он же Эдуард Говорков (начитанный, падла!), известного также под кличками Бесса-раб и Капустняк, был найден в туалетной комнате. Смерть наступила от передозировки наркотика «фленч». Следов насилия не найдено, в номере обнаружена большая сумма в долларах США, пистолет «байярд», проспекты лиссабонского клуба геев «Маре» и… И многое, многое другое. Отпечатки пальцев, группа крови, особые приметы…
— Вот еще.
А вот и еще. Фотографии: знакомая черная борода, крестик на волосатой груди. Он!
Итак, Капустняк давно мертв, а я — дура. Мы дураки. Классический ложный след…
11 
