31 
То есть в Великой Американской Мечте мне грезились и слышались сложные, особенные переживания и крайне непростая человеческая цель. Цель значительная и требующая особого понимания. Я читал книги, смотрел кино, слушал специалистов по Америке, и эта «мечта» не открывалась мне никак. Она оставалась непостижимой, как была, недостижимой для многих героев книг, фильмов, статей и репортажей.
А потом я вдруг понял, что я не мог понять и постичь значение термина «Великая Американская Мечта», потому что сам отказывался понять и принять простоту и элементарность этого значения.
Я не мог согласиться с тем, что все те потаённые смыслы, которые чудились мне за словами «Великая Американская Мечта», на самом деле просто сводятся к сильному желанию заработать много денег. Это желание! Правда, очень сильное желание и очень больших денег. И даже необязательно заработать, а, возможно, как-нибудь выиграть, найти, вытянуть некий счастливый билет, получить в виде наследства или как-то иначе.
В отличие от нашего геолога, который изо всех сил хотел найти нефть, получая стандартную зарплату, который день и ночь, подвергая свою жизнь опасности, искал новые месторождения из профессиональных, государственных и романтических соображений, или даже по причине азарта, американец со своей «великой мечтой» хотел, чтобы нефть нашли у него на ферме, в огороде или на лужайке перед его домом.
Я поверить не мог, что Великая Американская Мечта – это просто сильное желание разбогатеть и всё. Желание это, конечно, было окружено и оформлено сложными кружевами индивидуальных мотивов и поступков, но, в конце концов, оно было простым и ясным желанием богатства или, если сказать ещё проще, желанием иметь много денег.
Я полагаю, что это нормальное желание. Я тоже очень хочу иметь много денег, а лучше – очень много. Точнее, я хотел бы, чтобы мне за то, что я и без того делаю, за мою теперешнюю работу, платили намного больше, чем платят. Я не всерьёз, но всё-таки думаю, что был бы сильно рад выиграть большую сумму в лотерею или сорвать некий джек-пот. Вот только я не играю в лотерею. Я как-то совсем не верю в такую удачу. Не в удачу вообще, а в удачу в лотерею именно для меня. Я, наверное, мог бы помечтать об огромном и неожиданном наследстве. Но, к счастью или к несчастью, я точно, доподлинно и стопроцентно уверен, что мне его ждать неоткуда, точнее, не от кого.
Я понимаю и признаюсь себе в том, что вопрос денег меня волнует. Мне часто очень интересно, кто, сколько и каким образом зарабатывает деньги. И если бы вопрос об этом был бы не столь неприличным, то я задавал бы его.
Я чувствую, что мне трудно порадоваться за своих бывших приятелей по школе или знакомых с детства, которые зарабатывают много больше меня или, как говорится, сколотили состояния. Я обращаю внимание на то, какие автомобили у соседей. И если сосед купил себе новую дорогую машину, мне удаётся сказать комплименты его новой покупке и выразить радость за него, но искренность этой радости даётся не без труда.
В мире есть много всего, чего я хотел бы иметь, испытать или хотя бы попробовать, но на это у меня нет денег, при этом я знаю, что таких денег нет и не будет никогда. Им просто неоткуда взяться. Однако отсутствие достаточного количества денег не отменяет моих желаний, а также не отменяет желания иметь те самые деньги, которым в моей жизни неоткуда взяться. Это желание бывает едва ощутимым, бывает чрезвычайно сильным, а бывает, что оно доходит до отчаяния. Но я никогда не смог бы назвать это желание своей «великой мечтой».
Богатство и всё то, что с ним связано, никогда не было моей мечтой. Желанием было, а мечтой – нет. Как-то меня так воспитывали, и я так привык, что об этом стыдно мечтать. Стыдно иметь такую по сути простую, ясную и слишком понятную мечту. Меня воспитывали и учили, что мечтать можно о чём-то тонком, лучше всего иметь какую-нибудь весьма специальную мечту, например, открытие в области какой-нибудь науки. Или мечту высокую, связанную не с личными благами, а с благом вообще, с благом для человечества. В желании, не в мечте, а именно в желании обогащения было бы как-то даже неудобно признаться.
Думаю, что во всём мире все люди хотят богатства. Это нормально! В каких-то странах хотят более открыто, в каких-то менее. Но почему-то именно в Америке этому желанию присвоили столь красивое название. И тем самым сделали его фундаментальным, правильным, хорошим, достойным всяческого почтения, уважения и подвели под него культурно-эстетическую базу.
31 
