Особенно,... 
92 
– Владимир Павлович, – сказал я осторожно, но, как мне казалось, убедительно, – тут нету никакой беды и все естественно. Давайте копию, и я смогу ее переправить в какое-нибудь тамиздатское издательство. Книга ваша выйдет незамедлительно, вы сами это знаете.
– Я не могу и не хочу, – сказал Эфроимсон тоскливо. – Я, поверьте мне, нисколько не боюсь, но я тут жил и тут умру, и книга моя выйти должна тут.
О, как я знал, что он и вправду не боится! Я помнил про его бесстрашное письмо против Лысенко, помнил, как лишился он работы из-за подписей в защиту осужденных, он всегда открыто говорил, что думал, а сейчас он зябко ежился и с непонятным мне упорством повторял:
– Я – русский ученый и имею право свою книгу здесь издать. Спасибо за сочувствие и за готовность мне помочь, как раз об этом книга и написана.
Я тогда пожал плечами и простился. Знаю, что такое предлагали и другие. Но Эфроимсон не согласился. Книга его вышла в свет через десять лет после его смерти. Но в России, как он этого хотел.
Вернусь теперь я снова ненадолго к этой книжке «Воплощенный миф», полезно и благодарно мной прочитанной. Рассказывали мне в Москве, что многие коллеги автора изрядно потоптали его труд. Наверно – за сочувственное описание истории евреев, что, конечно, и научно слабо достоверно, и звучит слегка обидно, и вообще не ко времени. А потоптав, опять затеяли свои бесплодные дебаты и дискуссии о странно сохранившемся и малопривлекательном народе.
Если признаться честно, мне давно уже наскучили все эти прения, поскольку для меня еврейская загадка очевидна и прозрачна, как кристалл. А дело просто в том, что древние греки довольно сильно ошибались, подсчитывая в окружающем их мире число стихий. Они их обнаружили всего четыре: воду, огонь, воздух и землю. Пятая осталась не заметна им, поскольку вид имеет, слабо отличимый от остального человечества, а свою тайную природу раскрывала очень постепенно. Тем более что материальны, ощутимы и познаваемы только результаты проявления этой пятой стихии, ибо носит она некий умственно-духовный характер, отчего и не была обнаружена греками. Подобно остальным четырем, она различна по размаху и воздействию, но только ведь и ураганный смерч весьма отличен от легкого ветерка на закате, а слабое мерцание тлеющего полена мало походит на родственное ему полыхание раскаленной солнечной плазмы. Но несомненно участие пятой стихии во всей обозримой истории человечества, ибо стихия эта – пособник и ускоритель развития человечества, хочет оно того или не хочет (что вполне естественно для слепой природной стихии). Если мы начнем со времени, когда мудрые греки проморгали это явное явление природы, то достаточно упомянуть рожденную этой стихией Библию. Однако далее последовало христианство, вышедшее из того же источника. А в седьмом веке новой эры, вдоволь наслушавшись в караван-сараях библейских и христианских историй, сорокалетний Магомет ощутил в себе призвание пророка. То единобожие, которое он начал проповедовать, было целиком основано на том, что он услышал от погонщиков верблюдов и запомнил. И недаром все святые – основатели иудаизма (и Христос, поскольку он для Магомета был с иудаизмом неразрывно связан) – свято почитаются в исламе. И забавно тут заметить, что когда Магомет на короткое время усомнился в своем высоком предназначении и малодушно убежал пошляться в одиночестве – передохнуть и оклематься, то ему явился, чтоб его душевно поддержать и одобрить, посланник неба архангел Гавриил – существо, придуманное также евреями. (Если же архангел Гавриил реально существует, я приношу ему свои извинения за слово «придуманный».) Итак, три мировые религии были безусловно порождены этой загадочной стихией. Развитие человечества двигалось довольно медленно, однако же заметим, как его подстегивала всяческая торговля и финансово-экономические сплетения различных народов. Разве при словах этих перед вашими глазами не возникла хрестоматийная фигура вездесущего еврея? Банковское дело (в том числе и изобретенные нами векселя и чековые книжки) так давно и прочно связано с еврейским участием, что глупо даже отвлекаться на детали и подробности. А если все-таки отвлечься на минуту, то легко заметить (там, где это можно заметить, ибо не видны нашему глазу истинные механизмы и пружины истории) крохотные, но невероятно значимые эпизоды на великих, судьбоносных точках времени.
92 
