Особенно,... 
64 
И словно в бреду, повторяя тихим голосом: «Быстро извинись. Быстро!», она медленно открыла глаза — реальность приняла форму наполовину утонувшей в луже парчи с красным и зеленым узором. Минэ была поражена. Блестящая под солнцем, залитая грязной водой парча — Минэ восприняла это как собственное наказание. Она даже не сразу вспомнила, что там была за книга.
* * *
Принц сообщил, что ждет их в воскресенье вечером, и лейтенант Хори вместе с Исао отправился в его дворец в Сибе. Семью принца Тонна одно за другим посещали несчастья — скончался не отличавшийся с рождения крепким здоровьем старший брат, а потом друг за другом покинули этот мир отец и мать; его высочество принц Харунорио, обладавший крепким здоровьем, теперь был единственным представителем той семьи. Во время его отсутствия, связанного с несением службы, дома оставались жена и дети — сын и дочь; жена, происходившая из знатной семьи, была спокойной, скромной женщиной, поэтому обычно во дворце стояла глубокая тишина.
Исао долго не мог найти третьего экземпляра «Истории „Союза возмездия”», наконец приобрел его в магазинчике букиниста, завернул на этот раз просто в лист хорошей плотной бумаги, сделал черной тушью дарственную надпись и теперь, следуя за лейтенантом, нес книгу под мышкой, прижав к легкой хлопчатобумажной ткани летней формы. Сегодня впервые он солгал дома о том, куда идет.
Огромные ворота резиденции принца были заперты, фонарь у входа светил тускло, совсем не ощущалось блеска присутствия благородного хозяина. Открылась маленькая калитка, и на гравий дорожки лег свет фонаря, который держал охранник. Когда лейтенант, согнувшись, проходил через калитку, ножны сабли задели ее с легким стуком.
Охранник был извещен о визите лейтенанта, но он все равно доложил о гостях по внутреннему телефону. В продолжение этой процедуры Исао остро ощутил, в какую глубокую тишину погружены деревья, закрывавшие дом, и ведущая вверх дорога, белеющая в лунном свете; в ушах стоял шорох крыльев мотыльков, мошкары, роящихся вокруг старого фонаря караульного помещения.
Вскоре они уже поднимались по дороге: от сапог лейтенанта летели темные, вязкие звуки, напоминавшие о шагах ночного дозора. Исао казалось, что где-то на дне, под гравием еще сохранились остатки дневной жары.
В противоположность резиденции принца в Иокогаме, где все выглядело по-европейски, этот дом был выдержан в японском стиле: над белой в свете луны дорогой, ведущей к вестибюлю, нависала тяжелая крыша, выполненная в китайских традициях.
Рабочий кабинет секретаря принца находился рядом с большой прихожей, но свет там уже не горел, старый дворецкий, вышедший их встретить, принял у лейтенанта саблю и повел гостей в дом. Присутствия людей не ощущалось. Одна стена коридора, застеленного ковром каштанового цвета, была по-европейски наполовину закрыта деревянными панелями. Дворецкий в темноте открыл одну из дверей и нажал включатель. Свисающая с середины потолка люстра брызнула во все стороны лучами, яркий свет ударил Исао в глаза. Множество хрусталиков висело в воздухе, словно застывшее облачко света.
Воздушная струя вентилятора мягко овевала лица лейтенанта и Исао, которые, вытянувшись, сидели в покрытых полотняными чехлами креслах. Было слышно, как о сетку на окнах бьются мошки. Лейтенант молчал, Исао тоже. Принесли охлажденный ячменный чай.
На стене висел огромный гобелен, изображавший батальные сцены средневековой Европы. Конец копья, который выставил сидящий на коне всадник, пронзил грудь откинувшегося назад пехотинца. Кровь, залившая его грудь, уже засохла, побурела, приобрела цвет красной фасоли. «Цвет как на старом фуросики, — подумал Исао. — И кровь, и цветы засыхают быстро и легко меняют цвет, этим они очень похожи. Поэтому кровь и цветы продолжают жить как воплощение той славы, которую принесли, — ведь слава подобна металлу».
Открылась дверь, и вошел его высочество принц Харунорио, одетый в белый полотняный пиджак. Он появился просто, без всякой помпы, его приход смягчил, ослабил повисшее в воздухе напряжение. Однако лейтенант мгновенно вскочил с кресла и застыл в неподвижности, Исао поступил так же.
Исао впервые видел на таком близком расстоянии члена августейшей семьи. Принц был невысокого роста и сложён как-то необычно — живот выдавался вперед, так что застегнутый пиджак туго натянулся, мощными выглядели грудь и плечи; в белом костюме со светло-коричневым галстуком на первый взгляд он производил впечатление политического деятеля. Однако загорелое под безжалостным солнцем лицо, коротко стриженная голова, нос прекрасной формы, почти орлиный, с длинным разрезом глаза, полные достоинства, растущие над верхней губой глянцевито черные усики, — все это говорило о том, что в принце соединились отвага военного и благородство аристократа. Блеск глаз завораживал собеседника, но зрачки казались неподвижными.
64 
