Особенно,... 
20 
Ей не хотелось объяснять, что прошла она через служебный вход, ее провели боковыми коридорами прямо к самолету Но он был явно озадачен.
– Я не заметил вас перед посадкой. – Потом понизил голос, спросил заговорщически: – Скажите правду, вы волшебница?
Выглядел он как дитя-переросток, и ей не удалось сдержать улыбку. Ее глаза окинули его, теперь уже без раздражения и без боязни. Он слегка не в себе, слегка юн, слишком романтичен, и следует заключить, что не желает ей вреда. Он вежлив, вроде бы даже простоват. И потому она не без улыбки кивнула:
– Да.
– Ага, так я и думал. Дама-волшебница. Жуть!
Он откинулся в кресле, улыбаясь во весь рот. Улыбалась и она. Шла забавная игра. И ничем ей не угрожающая, ведь сидят они как-никак в самолете. С этим незнакомцам больше она уже не увидится. Стюардессы быстро проводят ее наружу, едва они прилетят в Нью-Йорк, и она будет вновь в безопасности, в надежных руках А заняться такой игрой с незнакомцем – милое дело. Теперь-то она припомнила его и тот вечер. Когда охватило ее чувство совершенного одиночества и заставило выбежать из дома, усесться на сбегающих по склону холма ступенях. Подняв глаза, она тогда заметила его и, прежде чем он мог бы настичь ее, удалилась под покров сада. Перебирая это в памяти, она заметила, что Алекс снова наклонился к ней. Шутливо спросил:
– А трудно быть волшебницей?
– Временами.
Ему послышался некоторый акцент, впрочем, уверенности в том не было. И тогда, убаюканный мирностью затеянной игры, он решился спросить:
– А волшебница вы американская?
– Нет. – Даже выйдя за Джона Генри, она ощущала свою принадлежность Франции и Испании. А сейчас не считала рискованным продолжать беседу с Алексом, который, похоже, взялся разглядывать набор колец на ее руках. Догадалась, что именно его интересует, и решила, что ему нелегко дастся выяснение желаемого.
Ей внезапно захотелось не рассказывать ему о себе, не быть миссис Джон Генри Филипс, хоть ненадолго. Побыть бы чуточку просто Рафаэллой, совсем молоденькой девушкой.
– Вы мне не сказали, волшебница, откуда же вы.
Он уже не разглядывал ее пальцы. Решил, что, кто бы она ни была, она состоятельна, и еще почувствовал облегчение, не обнаружив гладкой золотой полосы на соответствующем пальце. Стал строить догадки, что у нее, наверное, богатый отец и этот старик устроил ей нелегкую жизнь, отчего, видимо, и плакала она там, на ступенях, где он впервые ее увидел. Или же она развелась. Но правду сказать, его это и не занимало. А занимали ее руки, ее глаза, ее губы и та сила, что так влекла его. Он чувствовал это даже на расстоянии, и все в нем стремилось быть ближе к ней. Уж и так был он близко к ней, но понимал, что коснуться ее нельзя. Можно только продолжить начатую игру.
А Рафаэлла теперь не таила улыбки. В два счета они превращались чуть ли не в приятелей.
– Я из Франции.
– Да ну? Там и живете?
Она в ответ мотнула головой, став почему-то более сдержанной.
– Нет, живу я в Сан-Франциско.
– Так я и думал.
– Да?
Она взглянула на него удивленно и весело.
– Как вы догадались? – спросила с полнейшей простотой. Но в глазах читалось, что она себе на уме. Манера вести беседу подсказала ему, что не очень-то ей приходилось сталкиваться с грубым миром. – А похоже, что я из Сан-Франциско?
– Не похоже. Просто у меня догадка, что вы здесь живете. А с удовольствием?
Она неспешно кивнула, но бездонная печаль вернулась в ее глаза. Вести с ней беседу – все равно что вести корабль по незнакомой реке: не знаешь, где сядешь на мель, а где можно мчать на всех парусах.
– Мне нравится Сан-Франциско. Хотя с некоторых пор я редко выбираюсь в город.
– Вот как? – Он побаивался спросить всерьез, отчего она редко выбирается именно с некоторых пор. – Что же тогда занимает ваше время? – Его голос своей мягкостью ласкал ее, и она повернула к нему глаза, расширенные больше прежнего.
– Я читаю. Запоем.
Тут она улыбнулась и поежилась, словно смутясь, слегка покраснев, отвела взгляд, вновь посмотрела на Алекса и спросила:
– А вы чем занимаетесь?
Сочла себя очень смелой, раз задает несколько личный вопрос этому незнакомцу.
– Я адвокат.
Она кивнула со спокойствием и улыбкой. Ответ ей понравился. Всегда юстиция казалась ей интригующей, и, пожалуй, это как раз подходящая работа для такого человека. По ее догадке, они приблизительно одного возраста. В действительности же он был на шесть лет старше ее.
20 
