Последние отзывы

  119  

Сердце Моны было разбито. Предостережения в электронном письме Маарет приобретали смысл. Дарвинистические законы, назвал их Стирлинг. Мне хотелось сжать Мону в своих объятиях.

Но нам еще предстояло войти в саму виллу. А теперь еще я слышал крики. Кучка смертных обнаружила мертвецов, которых мы оставляли на своем пути.

Дверь снова распахнулась, черный грязный ствол сунулся вперед мужчины, который распахнул дверь ногой. Я почувствовал идущее извне желание швырнуть его назад и разорвать ему сердце. Дождь из пуль ворвался в белую стену. Слишком близко. Они могли убить это произносившее мерзости создание. Какая потеря!

Я рванул за дверь. Оказался в крытой соломой галерее. Другой смертный поднял ружье. Я почувствовал выстрел. А во время последовавшей великолепной вспышки я увидел, как мужчина удирает. Огонь нагнал его. Торопись.

Когда я развернулся, молодая женщина, в джинсах, кофточке, крича мне в лицо проклятия, шла на меня с автоматом. Я обезоружил ее и послал удар. Она упала, кровь хлынула у нее изо рта. Я закрыл глаза. Меня мутило.

Я молил Бога, чтобы оказалось, что мы очистили место от всей мелкой сошки. Возможно, всех людей.

Босса-нова звучала теперь очень громко во внутреннем дворике. Произносимые шепотом по-португальски слова, танец в экстазе. Музыка обещала мир. Она обещала покой. Это было так сладко, так гипнотически.

Через огромные двери я видел опустевший вестибюль, обильно уставленный растениями в горшках, розовые плитки взбегали к широким ступеням, расположенным по центру. Я жаждал подняться по ним, добраться до сердца зла.

Я вернулся в комнату с белыми стенами, захлопнул дверь, перешагнул через мертвую Лючию и перешел к делу:

— Когда ты последний раз видел Талтосов, живых или мертвых?

Пожатие плечами.

— Где-то девять месяцев назад? Время от времени мне кажется, я слышу голоса Миравелль и Лоркин. Однажды я проснулся и увидел Миравелль, проходившую мимо с Родриго. Возможно, они доставляли пленников и этим безнравственным людям. Миравелль была перчеными сливками — дурашливый тип Талтоса, если вы простите мне мою прямоту. Когда Миравелль играет с кем-то в теннис, она хочет, чтобы противник выиграл! Известная дурочка. Должно быть, с ней легко было иметь дело. Лоркин была достаточно хитра, чтобы скрывать свой истинный нрав, и необычайно красива. Рыжие волосы, как у бабули нашей. Я точно видел Лоркин. Но жива ли она еще? Кто знает?

— Не называй меня так, — прошептала Мона, улыбнувшись ему леденящей улыбкой. Она находилась на грани истерики. — О, я знаю, ты говоришь это без прочувствованного уважения, ты такое осмысленное существо, исполненное врожденной любви ко всем, но мне больше подойдет Восхитительная, или Красавица, или Моя дорогая, или Дорогуша, или даже Сладкое сердце. Если ты еще раз назовешь меня "бабуля", я вновь надену на тебя цепь и оставлю здесь.

Снова спонтанный взрыв смеха.

— Хорошо, дорогуша, — сказал он. — Я и не думал, что ты командуешь этой маленькой операцией. Я думал эту позицию занимает вот этот белокурый красавец.

— А где комната Матери и Отца, — спросил я.

— Номер пентхаус, — сказал он. — Поверь мне, скорее всего, они давным-давно были брошены в море.

— Как много людей, ты думаешь, осталось в главном здании? Я уничтожил всех, всех мужчин в крыле строения и одну женщину.

— Но разве ты не вздорный! — вздохнул он. — Откуда мне знать? Могу лишь предположить. Родриго, два его охранника, может еще пара тупиц, для кучи, и может быть, может быть… Миравелль и Лоркин. На втором этаже в номере для новобрачных — вечеринка, а этажом выше — берлога Родриго, подальше от дома, мертвый центр с видом на море. Так мне говорила его мать.

Он указал на мертвую женщину.

— Я бы хотел убить кого-нибудь из этих тупиц, если, конечно, ты уже не позаботился обо всех.

— Как насчет женщин? Держит ли Родриго еще женщин? Или они здесь в роли невинных гостей?

— Очень навряд ли, — сказал он, склонив на плечо голову. — Если тут и есть гости, то это отребье. Это прибежище, хранилища. Вот почему у меня остается слабая надежда увидеть Миравелль и Лоркин. Ты знаешь, что женщины Талтосов всегда, скажем так, хороши для удовольствий? Это неизбежный слабый посыл крови, но понимание приходит потом, и все может проходить приватно. И молоко! Да, позволь сказать тебе, что молоко восхитительно. Люди могут использовать их, пока не опротивеет.

  119