95 
Морган пристально всматривалась в него. Ей было очень приятно, что он называет ее по имени. Момент для объяснения настал. Дрожь пробежала у нее по телу, она почувствовала, что прямой контакт вдруг восстановлен, прежний ток опять пробегал между ними.
— Я не согласна. Есть отношения, которые не разрушишь.
— Неверно. У каждого есть опасные для равновесия недостатки, которые умный взгляд обратит в свою пользу.
— Что ты имеешь в виду?
— Что могу разлучить кого угодно. Пожалуй, и ты смогла бы. Успешно сыграй на тщеславии, посей тень недоверия, расшевели презрение, которое каждое человеческое существо таит в глубине души по отношению к кому угодно другому. Каждый любит себя на много порядков больше, чем своего ближнего. Каждого можно вынудить бросить кого угодно.
— В каких-то случаях… если долго стараться…
— Нет-нет, быстро, за десять дней. Ты не веришь? Хотела бы убедиться?
Морган недоверчиво взглянула на него. Потом рассмеялась. Она ощущала живую дрожь связывающих их уз и глазами ласкала его глаза. Лицо Джулиуса горело огнем интеллектуального удовольствия, который она так любила. Когда-то в такие минуты она его целовала.
— Бог мой! Ты действительно… А почему бы и нет? Но — ставлю десять гиней — ты проиграешь. Да и на ком можно это попробовать?
— Десять гиней? Идет.
— Я проявлю великодушие и увеличу срок до трех недель. Если хочешь, до четырех. Твоя идея безумна. Но все же на ком ты ее опробуешь? Это должны быть люди, которых мы оба знаем. А ведь ты правда можешь принести несчастье!
— Постой-постой, дай подумать. — Джулиус был уже весь захвачен своей идеей. — А что ты скажешь… о маленьком Фостере?
— Саймон! Но нет… Что, собственно, ты имеешь в виду?
— Я не сделал бы ему больно. А просто аккуратно отделил бы его от Акселя. И мысль сделать малютку Фостера своим пажом мне тоже нравится.
— Теперь, когда речь о конкретных людях, все это звучит жестоко.
— Но ведь по-настоящему никто не пострадает. В этом как раз и заключается изюминка моей идеи. Я буду мягким, как ангел.
— Ох, Джулиус… А ведь это, наверно, неплохо для Саймона. Аксель все время давит на него, я это чувствую. Не думаю, чтобы они и в самом деле были счастливы. Скорее, мучают друг друга.
— Если так, то моя задача чересчур упрощается. Хочешь, возьмем для теста другую пару?
— Нет, и эта подходит прекрасно. Результат полностью убедит меня. Джулиус, ты действительно самый необыкновенный человек из всех, кого я встречала.
— Теперь, как мне кажется, можно выпить мартини. Пойдем, скрепим наше пари.
Они поднялись, и, вставая, Морган тихонько скользнула кончиком пальца по его рукаву, а потом подняла руку вверх. Натянувшееся, как струнка, тело было живым и легким. Сумасшедшее счастье неожиданно захлестнуло ее. Обернувшись, она еще раз взглянула на Тернера и ясно увидела, какое все это убогое дилетантство.
20
Китайский ресторан помещался в подвале. Чтобы войти, нужно было, крепко держась за перила, спуститься на целый марш вниз по довольно неровным крутым ступенькам. Вечер был теплый, но слегка мрачноватый.
Саймон пришел заранее. Хотелось уютно устроиться и выпить стаканчик-другой, пока остальные не соберутся. Перспектива китайской стряпни глубоко раздражала. Аксель, конечно, будет настаивать на пиве. Саймон будет отстаивать свое право на белое вино. Но с этой мешаниной из безвкусных бобовых ростков и чего-то жареного любое вино не в радость. Да, господи, Джулиус ведь захочет пить чай. Это и в самом деле будет последней каплей.
Предстоящий вечер не радовал, хотя и было любопытно посмотреть, как станут держать себя Таллис и Джулиус. То, что Таллис согласился прийти сюда, казалось странным. Неужели и он способен поддаться такому вульгарному чувству, как любопытство? Отношения Саймона с Акселем оставались по-прежнему напряженными. Таким, как сейчас, Аксель прежде никогда не был. Вежливый и предупредительный, он каким-то трудноопределимым способом все время сохранял дистанцию. Зрел ли в его уме обвинительный приговор? Готовился ли он принять какое-то решение? И не окажется ли оно холодным, пересмотру не поддающимся заявлением о разрыве? Саймон и засыпал, и просыпался в страхе. Он слишком хорошо изучил своего друга, чтобы хотя бы помыслить о каких-либо попытках объяснений, пока Аксель ведет себя таким образом. Любой отчаянный призыв наткнулся бы на удивленно поднятые брови и легкое пожатие плеч. Саймону нужно было дождаться правильного момента. Но этот момент все не наступал, а его собственные внешне спокойные реакции на поведение Акселя постепенно все расширяли пробитую в их отношениях брешь.
95 
