98 
— Мистер Toy? — невнятно осведомился он. — Прошу вас, задитезь. Зейчаз я вами займузь.
Toy неловко сел. У человека отсутствовала правая щека, и потому лицо было перекошено. Правый глаз сместился ниже левого, и, когда человек мигал, а это случалось часто, веко его не прикрывало. Человек отложил документ и сказал:
— Итак, вы зобираетезь стать библиотекарем.
Язык у человека шевелился с трудом, и брызги слюны то и дело вылетали прямо на стол. Toy завороженно следил за ними, кивая и согласно хмыкая в нужные моменты.
— …график работы будет непременно зоставлен. Вы будете работать два вечера в неделю до половины девятого, зато будете звободны по утрам. В другие дни вы должны будете позещать вечерние курзы.
— Курсы чего? — выдавил из себя Toy.
— Зчетоводства и каталогизации. Зуществует незколько зистем каталогизации, каждая из которых предзташтяет зобой огромную область. Ежегодно вам предстоит здавать эгзамен для зоответствующего повышения, и по прошезтвии пяти лет вы получите квалификационное звидетельзтво, удозтоверяюшее, что вы дозтойны занять должнозть зтаршего библиотекаря в любой точке Зоединенного Королевзтва.
— О, замечательно, — слабым голосом проговорил Toy.
— Разумеется, замечательно. Даже везьма. Боюзь. однако, вам придется еще шезть недель подождать. Принять вас на злужбу имеет право только главный библиотекарь, который зейчас находится в Зоединенных Штатах Америки. Но он вернетзя через шезть недель, и тогда вы, безузловно, зможете призтупить к работе.
Выйдя из здания, Toy почувствовал в себе перемену. На все тело навалилась тяжесть, пульс замедлился, воздух загустевал в легких. Мысли текли вяло, неповоротливо. Дома за чаем он рассказал отцу о разговоре. Мистер Toy вздохнул с облегчением:
— Слава Богу!
— Да. Да, слава Богу. Слава Богу. Вот именно: возблагодарим Господа.
— Дункан, в чем дело? Что случилось?
— Ничего. Ровным счетом ничего. Все устроилось как нельзя лучше — а как еще в этаком мире может все устроиться? Хвала Творцу неба и земли. Вседержителю. Да! Да! Да! Да! Да! Да!
— Хватит! Ты что, рехнулся? Если не в состоянии объяснить толком, лучше помолчи!
Дункан замолчал. Через минуту-другую мистер Toy просительным тоном произнес:
— Дункан, расскажи, что произошло!
— Я хотел стать художником. Разве это не безумие? Хотел создать произведение искусства, не спрашивай какое — я и сам не знаю; возможно, что-нибудь эпическое, со множеством реальных фактов и свободной фантазией — и представить это в образах, в странном болезненном свете, пусть это будет гигантская фреска, или книга с иллюстрациями, или даже фильм. Я не знал, что именно, но знал, с какой стороны к этому приступить. Я должен был читать стихи, слушать музыку, изучать философию, писать, рисовать, работать кистью. Я должен был узнать о вещах, о людях, как все устроено, каким образом движется, мне надо изучить человеческое тело, внешний вид, пропорции, позы в различных ситуациях. Короче, взобраться на Луну!
— Дункан, вспомни, что сказал директор! Через четыре года ты станешь главным библиотекарем в небольшом городке и тогда посвятишь себя искусству. Неужели настоящий художник не может подождать четыре года?
— Не уверен, что может. Уверен, что не ждал никто. У шотландцев забавные представления об искусстве. Они думают, что художником можно быть в свободное время, хотя никто не ожидает, будто на досуге можно работать мусорщиком, инженером, юристом или нейрохирургом. Библиотека в тихом захолустном городке? Звучит дьявольски заманчиво: чем не рай небесный, или тысяча фунтов в банке, или коттедж с розами у входа, или прочие воображаемые морковки, которыми двуногих ослов завлекают во всякие поганые мерзости?
Мистер Toy, упершись локтями о стол, сдавил голову руками. Помолчав, он заговорил:
— Дункан, чего ты от меня хочешь? Я хочу тебе помочь. Я твой отец, хотя ты разглагольствуешь так, будто я в ответе за общественное устройство. Будь я миллионером, я с радостью обеспечил бы тебе свободу, чтобы ты мог развить свои таланты, но я всего лишь клерк по начислению заработной платы, мне пятьдесят семь, и мой долг — сделать тебя самостоятельным. Назови мне альтернативу библиотеке — и я охотно тебе помогу.
По застывшему лицу Toy текли слезы.
— Не назову, — резко ответил он. — Альтернативы нет. Выбор один — подтолкнуть себя в пропасть.
98 
