Особенно,... 
161 
Разумеется, все они решили отправиться с ним.
– Но солдатские трибуны не хотят идти с тобой, – говорил позднее Лукулл Сулле, когда они находились в его палатке. – Они недостаточно сообразительны, чтобы встретиться с тобой лично, а потому послали меня, чтобы я говорил от их имени. Так вот, они утверждают, что не могут мириться с походом армии на Рим, ввиду того, что Рим не имеет защиты – ведь только италийские армии принадлежат Риму. За единственным исключением той армии, которая должна была бы с триумфом пройти по Риму, ни одна римская армия никогда не располагалась в окрестностях города. Таким образом, говорят они, ты собираешься вести армию походом на свою родину, а твоя родина не имеет армии, чтобы отбросить тебя. Они осуждают твои действия и будут пытаться отговорить твои войска сопровождать тебя.
– Желаю им успеха, – проговорил Сулла, намереваясь уйти. – Они могут оставаться здесь и оплакивать то прискорбное обстоятельство, что армия марширует на беззащитный Рим. Однако я, пожалуй, лучше запру их – и только для того, чтобы обеспечить их собственную безопасность. – Он остановил свой взгляд на Лукулле. – Ну а что ты, Луций Лициний? Ты идешь со мной?
– Да, Луций Корнелий, до самого конца. Народ узурпировал права и обязанности сената. Таким образом, Рима наших предков больше не существует. И потому я не вижу никакого преступления в походе на тот Рим, который я не хотел бы оставлять в наследство своим нерожденным сыновьям.
– Прекрасно сказано, – Сулла перепоясался мечом и одел головной убор. – Тогда пойдем делать историю.
Лукулл замешкался.
– Ты прав! – вздохнул он. – Это и есть творение истории. Ни одна римская армия никогда не шла походом на Рим.
– Ни одна римская армия никогда не была вынуждена делать это, – отозвался Сулла.
Пять римских легионов отправились по Латинской дороге на Рим, возглавляемые Суллой и его легатом, которые ехали верхом, и замыкаемые повозкой, запряженной мулами – на ней лежали тела Калидия и Клавдия. Галопом ускакал курьер, посланный к Квинту Помпею Руфу в Кумы; к тому времени когда Сулла достиг Теана Сидицина, Помпей Руф уже ждал его там.
– Не нравится мне все это! – печально сказал младший консул. – И не может понравиться! Ты маршируешь на Рим, беззащитный город!
– Мы маршируем на Рим, – спокойно поправил его Сулла, – не беспокойся, Квинт Помпей. Нет никакой необходимости вторгаться в беззащитный город, и ты это знаешь. Я просто веду свою армию этим путем за компанию. И никогда еще не была так усилена дисциплина – у меня есть свыше двухсот пятидесяти центурионов – и этого достаточно, чтобы ни одна репа не была украдена с поля. Люди имеют полный месячный паек, и они все понимают.
– Нам не нужна целая армия за компанию.
– Ну почему же? Что такое два консула без соответствующего эскорта?
– У нас есть наши ликторы.
– Кстати, весьма любопытная вещь. Ликторы согласились идти с нами, в то время как солдатские трибуны решили этого не делать. Очевидно, официальное избрание сильно влияет на отношение человека к тому, кто и зачем идет в Рим.
– Ну почему они так счастливы? – вскричал Помпей Руф в отчаянии.
– Совершенно не представляю, – отозвался Сулла, скрывая свое раздражение за удивленным видом. Надо было успокоить его сентиментального и сомневающегося коллегу. – Если я почему-либо счастлив, так это потому, что с меня хватит идиотизма тех людей, которые возомнили, что они лучше, чем mos maiorum, и хотят разрушить то, что наши предки строили так бережно и терпеливо. Все, чего хочу, – так этого того Рима, каким сам Рим решил быть. Опекаемым и ведомым сенатом, как главой всех властей. Местом, где человек, который бы решил избрать себе поприще как трибун плебса, работал бы как запряженный, а не позволял себе впадать в бешенство. Настало время, Квинт Помпей, когда уже невозможно просто стоять и наблюдать за тем, как другие люди разрушают Рим. Такие, как Сатурнин или Сульпиций, но в значительной степени такие, как Гай Марий.
– Но Гай Марий будет сражаться, – скорбно заметил Помпей Руф.
– Сражаться чем? Нет ни одного легиона, который бы находился ближе к Риму, чем Альба Фуцения. О, я понимаю, что Гай Марий попытается вызвать Цинну. Но два обстоятельства помешают этому. Во-первых, большинство в Риме, естественно, сомневается в искренности моих намерений довести мою армию до города – это кажется всего лишь хитростью, и никто не верит, что я намерен идти до конца, каким бы горьким он ни оказался. Во-вторых, Гай Марий – частное лицо. У него нет ни должности, ни полномочий. Если он вызовет Цинну с войсками, это будет выглядеть как просьба друга, а не приказ консула или проконсула. И я очень сомневаюсь, что Сульпиций смирится с такими действиями Гая Мария, потому что Сульпиций один из тех, кто принимает мою акцию за уловку.
161 
