Глава 36

Кровь гулко стучала в висках, поэтому Джорджина не сразу расслышала громкий стук во входную дверь. Болела голова. Это была самая ужасная ночь в ее жизни, а теперь еще этот адский стук… Может, стоит поискать у мамы настойку опия?

Тайлер и Эви не могли так рано откликнуться на телеграмму, посланную им среди ночи. Конечно, это было глупо с ее стороны, стоило подождать до утра, но Джорджина не могла сидеть сложа руки. Если бы она знала, куда Дэниел отправится из Цинциннати, она поехала бы туда первым же поездом, но она не знала. Сперва надо было дождаться ответа от Монтейнов.

Через минуту в дверь ее спальни осторожно постучались, и на пороге возникла служанка. Джорджина подняла на нее хмурый, недовольный взгляд.

— Мистер Питер Маллони, мэм.

Питер? В такую рань? Джорджина оглянулась на каминные часы. Ей всегда казалось, что в это время Питер еще крепко спит.

Она кивнула:

Я спущусь через минуту.

Питер совершил роковую ошибку, что пришел к ней именно теперь, когда она в такой ярости. Будь ее воля, Джорджина уничтожила бы все мужское население Катлервилла. Что ж, это даже хорошо, что он заявился. По крайней мере будет на ком выместить свой гнев.

Джорджина надела новое платье, но к зеркалу даже не подошла — ей было все равно, как она выглядит. Всю ночь она не спала, сходила с ума от нервного напряжения, слабо надеясь услышать какие-нибудь обнадеживающие известия, и поэтому теперь была не в духе. Вся ее злость и обида была направлена на Дэниела, но Питер, в конце концов, тоже Маллони.

Как выяснилось, Питер принес фотокамеру и все принадлежности. Однако это лишь разозлило Джорджину еще больше.

Ты смелый человек, Питер Маллони! На твоем месте я не показывалась бы на люди и спряталась бы от всего мира. Особенно после всего того, что натворила твоя семья. Положи камеру и ступай с глаз долой. Ты мне отвратителен.

Пораженный произошедшей в ней переменой, Питер медленно освободился от своего груза и изумленно уставился на мегеру, которую он всю жизнь знал как самую веселую девушку на свете. Золотистые локоны были собраны сзади в узел, под глазами пролегли тени, смотрит сурово. И хотя все это отнюдь не портило ее красоты, он видел перед собой совершенно другого человека. В глазах Джорджины затаилась такая тоска, что у него даже защемило сердце.

Что случилось, Джорджи? Неужели ты все еще сердишься на меня за то, что я заставил тебя выйти за Дэниела? Но мне казалось, ты счастлива.

Счастлива? — едко переспросила она. — Ты заставил меня выйти замуж за благородного человека, и я должна быть от этого счастлива? Вот если бы у меня оказалась в руках винтовка и я заставила бы тебя жениться на какой-нибудь несчастной, которая страдала бы от твоего эгоизма, ты был бы счастлив? Тебе известно, что твой отец добился, чтобы типографию Дэниела заколотили досками? Известно, что твой отец вышвырнул семью Харрисонов на улицу? А? Или ты будешь разыгрывать из себя невинную овечку, Питер Маллони? Меня не обманешь. Убирайся! Больше не желаю видеть никого из вашей семейки!

Развернувшись на каблуках, Джорджина стала подниматься по лестнице, но тут натолкнулась на ничего не понимающие, испуганные взгляды Одри и Дженис, смотревших на нее сверху. Чертыхнувшись себе под нос, Джорджина обернулась и вновь устремила на Питера горящие глаза:

Уходи.

Но я-то тут при чем, Джорджи? — воскликнул Питер, начиная злиться. — Я не имею никакого отношения к тому, о чем ты сейчас сказала. Разве это дом, где рушатся потолки и бегают крысы?

Ага, значит, не имеешь никакого отношения? — саркастически переспросила Джорджина. — Прекрасно! Может быть, ты еще скажешь, что и магазин »Маллони» не имеет к этому никакого отношения? Или ты не имеешь к магазину никакого отношения? — Она уперла руки в бока. — А может быть, ты и не Маллони вовсе? Ну, что же ты молчишь? Скажи, а вдруг я поверю?

  130